— Так-так-так, — произнес он. — Разрешение на строительство. Мальчик мой, ты только что навел меня на интересную мысль.
Я уставился на него, ничего не понимая.
— Это я совершенно упустил, — объяснил он. — Когда занимался делишками Валерино, то не пошел дальше его злоупотреблений государственными контрактами, однако к моменту аварии на стройке в Сангвинариях этот тип уже работал в мэрии. — Он положил мне на плечо руку с безупречным маникюром: — Ты просто подарок небес, парень! Твой отец снова окажется на первой полосе газеты.
После этого он потерял ко мне всякий интерес и снова принялся кому-то звонить — наверное, своей секретарше.
— Да, насчет Валерино. Выжившего. Я искал для завтрашнего номера, что бы такое написать, чего не будет в национальных изданиях. На историю-то с коррупцией накинутся все, а мы вспомним несчастный случай в Сангвинариях. Да, я знаю, что он никакого отношения к этому не имел, но можно же пофантазировать. Он ведь работал в мэрии. Приготовь мне досье. Я уже еду.
Через минуту он сорвался и уехал, не съев и половины своих морских гадов. Я все еще хотел есть, но не мог опуститься до того, чтобы подбирать остатки с чужой тарелки.
Я посмотрел на часы. 14:30. В лагерь надо вернуться к четырем. До кладбища на севере острова я доберусь самое меньшее за три четверти часа, и пятнадцать минут уйдет на то, чтобы добраться до лагеря.
Солнце играло в прятки с набежавшими тучками. Поднимался легкий ветер, похоже, погода менялась.
От пива у меня слегка кружилась голова. Придется потрудиться, чтобы стать героем. Я шел пешком быстрее ползущих в пробке машин. Журналист был прав: отпускники наспех побросали на багажники палатки и наполовину сдутые спасательные круги, горой навалили барахло, детишки оплакивали забытые игрушки и закончившиеся каникулы, а те, что постарше, с любопытством смотрели из окон, как суетятся полицейские.
И все это из-за двух беглецов?
Журналист что-то говорил про труп. И про этого самого Валерино. Два беглых арестанта сводили счеты между собой, один умер, другой бежит дальше. Я прекрасно понял, что журналист усматривает связь между преступником и стройкой той компании, «Евробильда». С этим тоже надо разобраться.
Позже.
Пока что мне не давал покоя главный вопрос, мысль, которую подсказал газетчик.
Почему я единственный человек на острове Морнезе, кто узнал моего отца?
Я прошел километр по шоссе в сторону аббатства. Жара и вонь выхлопных газов машин, стоявших впритык одна к другой, стали невыносимыми, меня затошнило, и я решил срезать напрямик через ланды по тропинке, которая тянулась чуть севернее аббатства Сент-Антуан, а потом, напротив кладбища, выводила на дорогу к цитадели.
