В разговоре мы часто используем такие понятия, как начало и конец. Мы начинаем и заканчиваем поездку на поезде, телефонный звонок, день. Мы начинаем и заканчиваем тренировку, отпуск или отношения. Мы говорим о бардо этой жизни и о бардо умирания, за которым следует похожий на сновидение переход, бардо дхарматы и потом – бардо становления. Но когда мы выходим за пределы удобства языка и категорий, каждая секунда превращается в бардо становления. Становления и снова становления. Все явления всегда пребывают в процессе становления. Так устроена реальность. Когда мы обращаем внимание на тонкие переходы эмоций, телесные изменения, изменения в общественных обстоятельствах или окружающей среде, развитии языка, искусства или политики, мы видим, что все всегда меняется, умирает и возникает.
Я думал, что за одну ночь смогу стать садху, странствующим йогином, и сразу же отброшу все свои роли. Но я неверно оценивал то, насколько глубоко все эти идентичности проникли в мое тело. Я по-прежнему верил, что мой план «подбросить дров в огонь» сработает: я смогу переродиться, если сожгу эго, которое влияет на мои чувства. Без веры в возможность обновления мы не можем извлечь максимальную пользу от ежедневного умирания. Пока я размышлял, где бы мне присесть, я отказался от иллюзии, что это будет безопасное место, где я смогу обрести умственное спокойствие. Я где-нибудь сяду, но это место не станет моим убежищем. Я продолжал кружить по вокзалу, повторяя про себя, что цикл сансары не предопределен и мы не обречены на его унылое и мучительное повторение.
Я размышлял о своих друзьях, которые прошли в жизни через переломные моменты и радикальные изменения, в результате чего их мир не перевернулся с ног на голову. «Но и мой мир не перевернулся с ног на голову», – возражал я себе. Очевидно, что я сам намеренно опрокинул его; но, по сути, я лишь совершенствовал процесс, в который был вовлечен всю свою жизнь. Да, я подкидываю дрова в огонь, но он горит уже много лет. Я не меняю направление. Я собираюсь сжечь внешние идентичности, но на глубоком, очень важном уровне этот ретрит – продолжение, усиление тех самых устремлений, которые определяют мою жизнь.
Один знакомый моего возраста постоянно менял работу – иногда уходил сам, иногда его увольняли. Я не видел его несколько лет, а потом перед моим уходом в ретрит он приехал ко мне. На этот раз он управлял успешным вертолетным бизнесом. Сначала он брал уроки, чтобы получить лицензию пилота. Потом арендовал вертолет и выполнял чартерные рейсы. Теперь у него четыре своих вертолета и десять сотрудников. Я спросил, что привело его к успеху после стольких злоключений. Он объяснил, что всегда был слишком гордым и боялся поражения.
