Элемент земли относится к плоти и костям, самым плотным частям нашего тела. Когда мы умираем, он растворяется в элементе воды. Силы покидают нас, и мы часто испытываем чувство падения или погружения.
Элемент воды относится к жидкостям тела. Когда в процессе умирания он растворяется в элементе огня, нам кажется, что мы парим и испытываем жажду. Тело иссыхает, ток крови замедляется, пока не останавливается полностью, губы становятся запекшимися, кожа высыхает, слизь сгущается.
Когда элемент огня растворяется в воздухе, мы не можем удержать тепло. Конечности холодеют, хотя сердце остается теплым, и может казаться, что оно горит.
Воздух, который мы вдыхаем, или ветер, поддерживает все в движении. Когда элемент воздуха растворяется, дыхание становится затрудненным.
Пространство – это основа всех явлений, включая наши тела. Без пространства другие элементы не могут существовать.
Мой ум обратился к этим учениям, которые описывают, как подготовиться к смерти и что происходит с телом и умом, когда мы умираем. Но моя мотивация не была достаточно сильной, чтобы сосредоточиться на конкретных наставлениях. Они приходили и уходили, как прилив. Я все еще считал, что инфекция пройдет сама собой, как огонь, который свирепствует, пока не исчерпает себя, и что в любой момент сила спазмов уменьшится. Как и все мои знакомые, я много раз страдал в Индии от кишечной инфекции и точно знал, что они не смертельны. Но никогда прежде я не питался объедками. Я принимал здоровую пищу как должное. Когда я изучал нищих в Бодхгае, я считал, что они выглядят слабыми и изможденными из-за недостатка пищи. Я не понимал, что их тела, должно быть, также страдают от испорченной еды. Мне казалось, что в своих пищевых привычках они приспособились к ситуации, подобно животным, которые живут в лесу и ограничены в выборе. Я не понимал, что их пища, какой бы скудной она ни была, сама по себе может пагубно сказываться на состоянии их тел. Теперь я видел, что они столь же уязвимы, как и я, и что страдание их тела, должно быть, мучительно. Я все еще не осознавал, что теряю больше воды, чем пью, и что у меня начинается серьезное обезвоживание.
У меня был очень близкий друг, практически брат, монах из Шераб Линга, которого я встретил, когда мне было одиннадцать лет. Два года спустя мы вместе ушли в трехлетний ретрит. Мы оба были хорошими учениками, и он был моим помощником, когда я стал ретритным мастером в следующем затворничестве. Однажды, когда я путешествовал по Европе, он позвонил мне из Индии и сказал, что у него рак желудка:
