— Вот тебе проблема маленького человека! — прокричал Гусев. — Будешь стоять — задавят, побежишь — вовсе не выживешь! Жуть! — Он увернулся от грузовика и потащил Тасеева к лазейке в стене, глухо окружавшей портовые склады.
За стеной начинался город. Железнодорожная ветка, заляпанная известью и мазутом, уходила за корейские домики, над которыми как хворостинки торчали жестяные трубы манчжурок. Еще выше, над городом, вздымались береговые террасы, как иллюстрация из учебника геологии. А еще выше цвело голубизной весеннее небо.
— Сережа, — сказал Тасеев, — давай зайдем на почту.
Теперь уже Гусев пожал плечами. Он сентиментов не признавал. Давать телеграмму, не отойдя от берега, было, на его взгляд, нелепо. Но с Тасеевым он не спорил, и, как оказалось, не зря — почта была закрыта.
— Плюнь, — посоветовал Гусев. — Радиограмму пошлешь! И давай поспешим — ресторан тоже не круглые сутки работает!
Будто взяв след, он бросился по хорошо изученному маршруту, ведя за собой Тасеева и не чувствуя себя больше гражданином города. Приятно было знать, что пивные и газетные ларьки, ухающая на углу паровая баба, пыльные скверы, пакгаузы с короткими, но ясными изречениями на стенах уже сегодня останутся за широкой полосой Охотского моря. Ради этого стоило побегать, поработать, покряхтеть! Гусев ухмыльнулся — вот Гальверсону и Ильеву не повезло. Сидят они сейчас над микроскопами в осточертевшей за зиму лаборатории и проклинают весь свет! И правильно, и поделом — отчеты следует сдавать вовремя! Весна… Поле… Если повезет, может, и гранитоиды найдем с Тасеевым… Нашел же Ильев нечто подобное, а почему им вдруг не повезет?..
Прижимаясь к заборам, чтобы встречные грузовики не окатили их грязью, они выбрались на Пять Углов и по булыжным ступеням поднялись на рынок, где хозяйничали черноволосые кореянки. Ноги у них были круглее колес, и Гусеву снова стало весело. Бодро и уверенно шел он вдоль лотков, принюхиваясь к резкой ароматам кимчи и проперченных салатов. Навага его не заинтересовала, кальмары тоже, а вот корюшки он взял несколько пучков и тут же кинулся к дымящему ведру, доверху наполненному еще горячими креветками.
— Мадам, — попросил Гусев кореянку, — заверните мне эти. — Он выбрал из недра самых крупных чилимов и бросил их на бумагу.
— Не надо выбирать, бери всякий! — возразила хозяйка.
— Мне нужен именно этот «всякий», — возразил в свою очередь Гусев. Чилимы, выбранные им, были красные, толстые — настоящие чилимы, а не какая-нибудь майская мелочь!
