Роман Федин был тихий человек, не стоило ему задумываться над пилой, да так уж случилось… За день до этого сказал он в курилке:
— У каждого свое, но все люди как бы по длинному коридору ходят. А вдоль коридора много дверей. Одни свою дверь сразу угадывают, другие годами вокруг да около маются… Вот я к науке стремлюсь, к математике, только далеко мне еще до своих дверей. Вечернюю закончу, техникум… Нравится мне математика, ясная, точная наука, в ней никак не схалтуришь. Ведь наша лавочка, наш знаменитый цех — дело временное, уходящее. Нас всех машины заменят. Это сейчас мы с ладошек кожу рвем. А потом вместо нас машины впрягутся. С занятости нашей, считаю, часто мы и дурим… Я вчера с Доней Плажевским в парке гулял, там Доню один мужик толкнул. Сам знаешь, толкнуть можно нечаянно, но можно и так толкнуть, что за версту от тебя хамством запахнет. Увел Доня того мужика за деревья и такие слова сказал, что даже я уши развесил. Мне сразу мужиком тем захотелось стать, для того чтобы проверить — правда ли убеждают слова? Очень уж сильно говорил Доня. А я подумал — дать тому мужику интересную машину и дело, не стал бы он в разных парках с разными людьми хамить. Никогда!
Так вот, Роман Федин на механической пиле резал бруски для стиральных досок и по задумчивости, которой на работе не надо допускать, попал левой рукой под диск. За считанные секунды потерял Роман два пальца, а третий на сухожилии повис. Случился рядом дед Овсеенко, ток в сети вырубил, помощь вызвал, а потом нам рассказал:
— Чудак Ромка! Из него кровь течет, а он мне басни рассказывает. Ресмус гудит, ничего не слышно. Думаю, жалуется Ромка, о пальцах своих тоскует. Слушаю, а он, оказывается, о машинах всё! Дескать, машины у нас равнодушные! Я говорю: «Понятно, не с человеком работаешь!» А Ромка только здоровой рукой махнул и напрочь от меня отвернулся.
15. Сказочник Чураков
У Ваганова тоже были секреты.
Бабка его, татарка, по-русски говорить не умела. Если Ваганова дома не было, в дом она меня пускала с большой неохотою. Да и впустив, напротив садилась и глаз с меня не спускала.
Секрет Ваганова крылся в его дружбе с Вадимом Чураковым, сочинителем страшных сказок и длинных стихов. Впрочем, сочинитель не то слово. Он не сочинял, он изобретал сказки, из разных, уже существовавших деталей. Поэтому, наверное, сказки спросом не пользовались. Вадим, с полным на то основанием, жаловался:
— Не печатают!
Но утешался он быстро. Вот и на этот раз:
