— Решали международные проблемы?
— Не скажу — нет! Она любит ходить вниз головой. Назначил на среду лекцию о изживающем себя растленном капитализме. Не буду же я молчать, как пень.
— Разумеется, Юра! Особа смазливая, пикантная…
К удивлению Тани, Юрка взорвался:
— Только запомни, если этой пикантной фифочке потребуется «экзотик», пусть ее провожает твой Дробов.
Таня нахмурилась:
— Чего это мой?
— В пузырь полезла?!
— А ты говори, да знай меру.
— Приятно, чересчур приятно. Юра будет молчать!
Таня непринужденно вздохнула:
— Оболтус ты, Юра. Оболтус и только.
— Оболтус так оболтус, — согласился Юрка. — Куда мне за Дробовым? Он кандидатскую пишет!
А Дробову было тошно, когда он думал о диссертации, о Байнуре, о своем рыболовецком хозяйстве, о судьбах людей, которых всю жизнь кормило море…
Слишком легко его опрокинули и на активе.
В перерыве, одни сочувственно улыбались ему, другие делали вид, что очень заняты. Мокеев, его приближенные гипробумовцы замкнулись в круг, когда он протискивался к буфету за сигаретами, и откровенно смеялись.
Но отступать и сдаваться Дробов не собирался. В диссертации смысл его жизни. Работа посвящена Байнуру, его богатству, увеличению запасов промысловой рыбы.
Двести тысяч веков Байнуру, а он развивается, формируется. Берега и дно то опускаются, то поднимаются. Близнецом Байнура ученые мира зовут Танганьику. Но, может ли Танганьика дать столько науке, сколько Байнур? В Танганьике живет всего четыреста органических форм, а в Байнуре более тысячи только таких, которых нигде не встретишь. Никогда уже не вернутся на землю, уничтоженные человеком бескрылая гагара и странствующий голубь, дронт и зебра-квагга, терпан и морская корова. Биомасса Байнура — рыбий харч — на стометровых глубинах в среднем равна шестнадцати граммам, донная биомасса Танганьики — нулю, а Севана, который славится форелью, — менее двух граммов. Мизерное, почти неуловимое изменение химического состава воды вызывает немедленную смерть байнурской живности. Капельку по капельке собирало столетиями человечество. Так неужели целлюлозный завод должен травить море? Потерять Байнур — значит, выбросить сотни страниц из жизни земли, человека, растительного и животного мира. Мертвое не воскреснет. Сегодня построят один завод, завтра второй, послезавтра десятый… Нужна большая, авторитетная трибуна, где можно поспорить и высказать все наболевшее. Нужна газета.
Думая о друзьях и недругах, Дробов думал о Тане, которая ранила его сильнее и глубже других. Но Таня не понимала творившегося вокруг, искренне верила в непогрешимость того, что делалось на Байнуре. Человек в ее положении достоин лишь сожаления. Борьба же с людьми, понимающими, что они делают, должна стать борьбой без уступок и одолжений. Это будет борьба и за Таню, за всех, кому дорого русское.
