Два дня провел Дробов в бригаде у рыбаков на Дальней отмели. Радости мало. В лучшем случае бригада брала два центнера рыбы. У рыбаков северного Байнура дела шли лучше, но тоже не скажешь, что хорошо. Если в сплавные сети омуль еще попадал, то ставные невода почти пустовали. Капроновые невода растянулись на сотни метров, захватили собою большие площади, о таких снастях несколько лет назад только мечтали. Теперь, казалось, есть все, лови ее — рыбу, но рыба гуляла в глубинах Байнура.
Через два дня, возвращаясь из дальних бригад, Дробов заехал в Еловск. Таню ему удалось разыскать на площадке, где были передвижные электростанции. Гул дизелей заглушал голоса. Таня готовила к пуску полученный агрегат. Руки, лицо, комбинезон — все было в масле. Тут же с ведром, ключами, воронками, ветошью хлопотал Юрка.
Только когда двигатель заработал ритмично и четко, а стрелки приборов подтвердили нормальную работу генератора, Таня, спрыгнув на землю, подошла к Дробову.
Они уселись на штабель белых, сладко пахнувших досок. Дробов высказал просьбу.
Таня задумалась:
— А может, все-таки, без меня?
Он сказал откровенно, что можно и обойтись… Но приезжие американцы не просто гости. Как дружеский жест, он делает ужин для них. Они вправе спросить, почему он так дик, одинок, не имеет друзей. Будь мистер Кларк без супруги — дело другое…
Когда Таня увидела Дробова, ей так и хотелось напомнить о вечере в ресторане…
— Хорошо, я приду, — сказала она, не желая быть мелочной. — Но когда это будет?
Он обещал сообщить заранее. Сразу весь просветлел, оживился.
Она усмехнулась и чуть пытливо, с издевкой:
— И как я буду представлена?
— Как мой лучший товарищ.
На этот раз даже вздохнула, с сомнением покачала головой, что, видимо, означало: не морочь мне голову.
— А разве не так? — удрученно спросил Дробов.
— Не знаю, — ответила Таня и вспомнила ночь, когда он в машине вел себя много хуже.
Они вновь помолчали.
— Но я же немецкий учила, — сказала она.
— Они говорят по-русски. Он хорошо. Она хуже, но все понимает.
— Они капиталисты?
— По его словам, он не кит, но все же крупный предприниматель. Когда-то работал с русскими эмигрантами мастером на бумажном заводе, потом завел свое дело, расширил его. Сварганил, как говорится, бизнес. Джейн была его машинисткой, а теперь… Чисто американский образчик свободы предпринимательства…
Позвонил Дробов Тане на следующий день. Их разделяло тридцать километров, но он хотел слышать даже ее дыхание.
