Он отвернулся в ту сторону, где с криком кружились чайки.
«Смешной человек, — подумала Таня, — не поверил… Мужчины привыкли считать во всем себя выше, достойней. А в жизни? На деле? Болтливы не меньше девчонок! То жестами, то взглядами, то молчаливым преследованием — выдают себя с головой!»
Когда на страницах молодежных газет и журналов осуждали прическу «под мальчика», Таня, вопреки всему, взяла и обрезала косы… Других осуждали, а ей говорили: «к лицу». Когда мода пошла на «хвосты», Таня отрастила «хвост»… И снова ей говорили те же слова… Потом надоели все эти прически. К ее высокой красивой шее шла лучше пышная, слегка собранная чуть выше затылка, спадающая золотой волной на спину. Таня стала стройней, привлекательней… Она любила фокстрот танцевать через такт, чуть враскачку и чтобы руки партнера держали за талию. Любила и твист за дьявольский ритм, который и подчинял, и настраивал на какой-то бесноватый лад.
Неизменным партнером на танцах был Юрка «Пат», одессит, в прошлом слесарь, теперь арматурщик, сварщик. Девчонки ахали и смотрели большими круглыми глазами, когда Таня, слегка пританцовывая, выходила с Юркой в круг. Каблучки-гвоздики стучали в ритм, руки гнулись в локтях и запястьях. Платья Таня шила всегда сама, и потому они выгодно выделяли покатые девичьи плечи, высокие острые груди… Это был танец гибкости, смелости, юности. Настороженность окружавших сменялась улыбками. Ноги начинали отстукивать такт, пританцовывать, круг приходил в движение и никто уже в танце не видел того постыдного, что приписывалось ему сплошь и рядом.
«Смешной, слишком правильный человек», — подумала Таня о Дробове. В догадках своих не ошибся и Дробов. Тане, действительно, признавались в любви и не раз. Одни говорили об этом застенчиво, другие — горячо и страстно, третьи — с налетом пошлости. Совсем недавно выкинул номер и Юрка:
— Танюша, ты должна меня полюбить.
— Чего это ради? — удивилась она.
Они шли из клуба по узкому скрипучему тротуару. Оступиться, значит, оказаться в канаве. Юрка поддерживал под руку. Он говорил слегка в нос, на одесский манер:
— Юру Пата уважали на Дерибасовской. Девушки парка вздыхали по нему день и ночь. На танцах считали за счастье пройтись хоть полкруга. Ты знаешь Юру Пата? Парень он не дурак, со вкусом, и ты с изюминкой. Подружимся, что ли?
— Перестань балагурить! — ответила Таня.
Юрка отрезал ей путь, притянул к себе.
— Пусти!
Он не пускал. Она выскользнула и толкнула его. Он потерял равновесие, оступился и оказался в канаве. Шоколадного цвета модный костюм был испорчен. Выбравшись из канавы, Пат растопыренной пятерней потянулся к Таниному лицу, но Таня ударила по руке:
