— На севере холодно? — спросила она скорее всего беспричинно.
— Холодно, — подтвердил он. — Охотники готовятся белковать, снаряжаются за соболем. — «Ей очень пойдет высокая шапка из соболей», — сказал он себе.
Она замолчала, а Виталий Сергеевич мучительно думал, чего не хватает обоим. И тут же решил, что Ксении Петровне — хорошего настроения, а ему ее особого, задушевного смеха, улыбки.
Поезд помчался через железнодорожный мост. Как тени, замелькали сплетения ферм. Но Виталий Сергеевич не спускал с Ксении Петровны глаз. Он видел ее лицо, то освещенное, то затененное, и не знал, когда же оно прекрасней. И его с новой силой охватило желание быть иным для нее, чем все остальные, быть вне сравнения с тем же Ершовым, книги которого она хранит так бережно…
…Но неужели она поняла его мысли, услышала их или же только поймала взгляд на себе. Брови ее вдруг поднялись удивленно, глаза посмотрели в упор, оттолкнули. Волнение сделало лицо Ксении Петровны еще красивее.
— Значит, послезавтра вы уже дома? — сказал он с тайной надеждой на будущую встречу.
— Да! — сказала она облегченно.
— Не пора ли нам пообедать?
Глаза ее сузились и посмотрели в щелки густых ресниц, на лицо набежала улыбка и тут же растаяла.
— Виталий Сергеевич, что вы?! — почти упрекнула Ксения Петровна. — Через тридцать минут я буду в городе шахтеров!
Он едва не стукнул себя в лоб кулаком:
— Утюг я! Разговорами накормил!..
А она рассмеялась тем заразительным смехом, который так ему нравился. Но рассмеялась совсем по другому поводу: она выиграла во времени, теперь никуда не пойдет, поезд стоит всего две минуты, пора собираться…
— Утюг!..
Он ругал себя нещадно, но ругал без злобы. Все у них впереди, все наладится. Залог тому — ее прежний, веселый смех.
К концу рабочего дня Виталий Сергеевич был в Бирюсинске. И снова испортилось настроение. Из шестисот крупных и средних промышленных предприятий план третьего квартала не выполнил прежде всего комбинат нефтехимии, на котором занято почти сто тысяч рабочих. Неизвестна причина, но дважды звонили из Москвы. Почему-то вспомнился сразу и тот разговор, который так ловко подстроил Крупенин. Крупенин одним выстрелом убил двух зайцев: заставил его, Ушакова, взять под личный контроль Еловскую стройку и теперь уж любыми путями защищать ее от нападок инакомыслящих.
В ту же ночь Ушакову снился дурной, необычный сон. За два часа до этого он смотрел телевизор. В записи на видеофон показывали «Каменного гостя». Лауру пела Ксения Петровна. Севильского соблазнителя — незнакомый актер. Финал превзошел все ожидания, подействовал удручающе. Вместе со сном пришли и кошмары. Он, Ушаков, сидел в кабинете, писал объяснение…
