Если учесть дороговизну доставки древесины, высокую себестоимость квадратного метра жилья в деревянном исполнении и быструю порчу строений от климатических условий, напрашивается вопрос о пересмотре плана смешанного строительства на исключительно кирпичное. Будущее поколение хочет жить в благоустроенных красивых домах!
И поэтому мы обращаемся к вам, от кого зависит в настоящее время будущее трудящихся Еловского целлюлозного завода.
Дорогие товарищи! Мы вас просим собраться вместе, обсудить этот вопрос и надеемся, что вы полностью с нами согласитесь.
От имени всех комсомольцев стройки заверяем вас, что мы со своей стороны приложим все силы, чтобы выполнить план и задание правительства в срок.
По поручению комсомольцев нашей стройки…»
Миша положил письмо на стол, добавил:
— Вот все.
С минуту стояла томительная тишина. Люда, как в школе, подняла руку, спросила:
— И кому мы пошлем это письмо?
— Я думаю, товарищу Крупенину, затем в Госстрой СССР, в ЦК ВЛКСМ, секретарю крайкома партии товарищу Ушакову, секретарю крайкома ВЛКСМ, в Госкомитет.
Люда Бежева села, слегка поежилась, сразу же стала маленькой.
— А я бы в первую очередь послал в Совет Министров, — заявил с места Юрка. Он не имел решающего голоса, так как не был членом комитета, но и не считал себя вправе молчать. Письмо же будет подписано и по его поручению.
— В Совмин преждевременно, — сказал Миша, и Юрку никто не поддержал. — Теперь по существу письма какие будут замечания?
Люда сказала:
— Здорово написал! Когда ты читал, у меня даже мурашки по коже бегали.
Все сошлись на том, что письмо следует послать без дополнительной правки. Но вот встала Таня, метнула сердитый взгляд в сторону Миши и выложила:
— Слишком плаксиво ты пишешь! Уважаемые… дорогие… обязуемся… заверяем… А почему не написать: «Требуем». Почему?!
— Ну, знаешь ли, — смутился Миша, — секретарь крайкома или товарищ Крупенин тебе не Люда и не я, чтоб требовать…
— Значит, Люда может ходить в кирзовых сапогах, месить бетон, наживать ревматизм, рожать детей, жить в неблагоустроенной сырой квартире, дышать отравленным воздухом и, кроме всего прочего, должна молиться на Крупенина? Вот ты и скажи, кто для кого: Крупенин для Люды, для нас или мы все должны жить для него?
— Ты уклоняешься от существа поставленного вопроса, — весь наливаясь краской, парировал Миша.
— Нет, не уклоняюсь! Кто виноват во всех тех недостатках, о которых мы говорим второй день? Да прежде всего твой Крупенин и его дорогой товарищ Мокеев. Оба они не наденут рабочие сапоги и не встанут на место Люды, а жаль. Какое им дело, в каком ты будешь жить доме! А им ведь доверили партия, наш народ, мы — создатели материальных ценностей — доверили наши судьбы. Вот я бы и написала: не просим, а требуем. И пусть они приедут на стройку, здесь отчитаются в том, как умеют планировать, рассчитывать, хозяйничать, экономить наши, народные, деньги.
