А на земле шла борьба. Не на жизнь, а на смерть. Человек и матерый зверь перекатывались друг через друга. То человек валил зверя, то зверь человека. Волчица дико рычала, хрипела. Казалось, и человек что-то кричит и хрипит. Таня не знала, что делать, металась и плакала. Но вот почему-то волчица, откинув голову назад, теперь рвала Дробова только когтями. И к ужасу своему, Таня увидела, что левая рука Дробова все глубже и глубже уходит в пасть хищника, а правая никак не может сжать могучую, лохматую шею…
Сколько все продолжалось, Таня не знала. Но то, что она пережила, было самым ужасным в жизни.
Наконец Дробов оказался верхом на звере. Теперь не одна, а обе руки, окровавленные и страшные, сжимали горло слабеющей волчицы. Лапы ее все меньше рвали на нем одежду, из пасти с пеною прорывались отдельные звуки, глаза мутнели, выкатывались свинцовыми яблоками… А еще через некоторое время Андрей медленно встал, подобрал булыжник и с силой обрушил его на голову зверя.
Таня не слышала глухого удара, она закричала что-то и бросилась к Андрею. Она схватила его, притянула к себе, целовала в губы и в щеки, целовала и плакала.
— Все это я!.. Это все я!..
Он первым ее отстранил. Платье свое она испачкала кровью. Правая рука Андрея не так пострадала, левая была сильно искусана, раны глубокие, рваные.
Таня хватила кусок от подола.
— Зачем? — спросил он, хотя мог и не спрашивать.
— Давай, скорей забинтую! — молила она.
— Не надо. В машине йод и бинты…
Управлять машиной Андрей мог только правой рукой. Левая горела огнем, боль распространилась к плечу. В голове гудело, и временами глаза застилала дымка. Но он упорно, настойчиво вел машину.
Лишь к вечеру на пониженной скорости они добрались до Бадана.
Старый и белый как лунь хирург обещал руку отремонтировать. Сразу ввел сыворотку против столбняка. По мнению Тани, назначил безжалостно сорок уколов в живот от бешенства. Она не знала, еще, что и ей суждено со временем угодить в эти большие, крепкие руки.
Только себя винила Таня во всем. Надо же так: не позже не раньше понять, что Андрей небезразличен ей с первой их встречи. Почему же она не разобралась во всем раньше? А теперь, когда по ее вине он чуть не погиб, бросается к нему на шею. Не гадко ли это? «Так или нет?» — спрашивала она себя в сотый раз.
