В груди Виталия Сергеевича что-то кольнуло, заныло:
— Кто же он?
— Его знают многие. Больше чем нас обоих. Но дело не в том. Просто он слишком хорош. И если человек не заметил, не увидел тебя, разве ты вправе рассчитывать на него?.. Влюблять в себя не хочу. Прошел стороной, не утешил и не обидел… И на этом спасибо…
Внезапная догадка обожгла Ушакова. Он вспомнил встречу в столовой, пристальный взгляд, каким проводила Ксения Петровна Ершова.
— Зачем называть? — продолжала она в раздумье. — Я вышла из того возраста, когда женщина за именем не видит ничего.
— Вам хочется светлой взаимной любви, — сказал Ушаков, не столько думая о ней, сколько о неудавшейся жизни с Тамарой Степановной. Когда-то умел дружить он с мужчинами, но плохо себе представлял, за что бы могли любить его женщины, если вся личная жизнь была втиснута в «рамки непогрешимости». Он жил по формуле: как бы чего не вышло. И тем себя обокрал вконец. А жизнь — она вон, уже за плечами.
Ксения Петровна переспросила:
— Светлой любви?! Не знаю! Теперь скорее участия, дружбы, заботы. Вряд ли уже способна любить, как любила девчонкой в семнадцать лет. Тогда это было каким-то несчастьем и самым огромным счастьем. Голова шла кругом. Не знаю, что ожидает теперь.
Она заметно хмелела, хмелел и он.
— Налью? — спросил Виталий Сергеевич и взял со стола бутылку шампанского.
Она пожала плечами и этим сказала: делайте, как хотите.
— Вчера, здесь в киоске, не успела купить журнал «Моды сезона». Славное пальто для осени в том журнале… А сегодня пошла — все распродано…
— Считайте, что вам повезло.
— А именно? — удивилась она.
— Вчера я просто из любопытства купил журнал. Охотно его презентую. Он у меня в номере.
— Спасибо! — она допила вино. — Вам, наверное, рано вставать. В котором часу уезжаете?
— Об этом не беспокойтесь…
На лестничной площадке, уступая дорогу двум встречным дамам, Виталий Сергеевич приотстал от Ксении Петровны. Он шел за ней и не мог оторвать от нее взгляда. Он смотрел на плечи, на талию, на ноги в тонком, кофейного цвета капроне, с трудом верил, что провел с такой женщиной вечер.
— Налево, — подсказал он ей чуть дрогнувшим голосом, и она подчинилась, — теперь направо, по коридору в самый конец.
Она шла, и он видел ее как сквозь сон.
— Как у вас хорошо! — сказала она, осматривая двухкомнатный номер. — Это люкс? Вы здесь не один?
— Один. Зачем отказывать себе в удобстве? Садитесь. Вот виноград, вот конфеты. — Он включил телевизор, достал из тумбочки бутылку болгарского.
