— Гроза в конце сентября? В Сибири?
— Просто поверь.
Я хмыкнул и посмотрел на небо. Со стороны посёлка оно ещё было светлое, чуть розоватое — раскрашенное лучами только-только спрятавшегося солнца. А на востоке над лесом уже темнела ночь. Холмы почернели и превратились в тени уснувших великанов. Ветер летел оттуда — с тайги.
— Идём к реке, — вдруг сказала Лида. — Хочу развести костёр. Пожарить хлеб, как в детстве.
Я понял, что вечер ещё можно спасти, и согласился.
— Пойдём. На Васино?
— Да. Именно туда.
Лида задумалась на секунду. А затем посмотрела на меня — лукаво, насмешливо.
— И не забудь анисовую. Жду тебя здесь.
— Хорошо, я мигом.
Выбросив окурок в пустую банку из-под кофе, я вошёл обратно в гостиную. Нашёл в кухонной тумбе пакет — кинул туда бутылку, хлеб, пару картофелин, коробок с солью и остатки овощей. Затем взял с каминной полки складной нож и пару таблеток сухого спирта, чтобы не мучиться с костром впотьмах. Взгляд остановился на топке камина. Мне показалось, что сажи на стенках стало больше. Дотронулся ладонью до кирпичей. Холодные. Странно.
Решив не забивать голову, я сунул в карман запасную пачку сигарет. Затем положил в коробку уснувшему кролику пару морковок и вышел на улицу.
Огляделся. Лиды во дворе не было. Сердце застучало быстрее. Маятник в груди рухнул вниз. Быстро, почти бегом, я сбежал с крыльца, толкнул калитку. Посмотрел в сторону леса…
Выдохнул.
Лида стояла напротив дома Колебина. Спрятав руки в карманы пальто, она смотрела в сторону старого пятистенка. Вжимала голову в воротник. Локоны вились по ветру чёрными змеями.
— Ты чего убежала? — спросил я, подойдя ближе.
Лида не повернулась. Медленно и плавно она подняла руку и несколько раз провела перед собой, словно сбрасывая невидимую паутину.
— Гнилая кровь, — тихо сказала жена. — Гнилые мысли.
Она стояла, будто загипнотизированная, застыв посреди дороги и уставившись в зашторенные окна кривой избы. Ветер, налетавший из леса, поднимал пыль, клонил к земле заросли крапивы, гремел железом на крыше соседского дома.
— Милая… Всё в порядке?
Будто не слыша меня, Лида сделала шаг вперёд. И тут же отступила — почти отпрыгнула. Поморщившись, словно от ожога, она, наконец, глянула в мою сторону.
— Ты ходил туда днём?
— Да.
— Не ходи больше. Никогда не ходи.
Она вновь взмахнула рукой, согнула пальцы и начертила в воздухе знак — круг с петелькой снизу. Затем взяла мою ладонь, поднесла её к губам и принялась быстро шептать. Слов я разобрать не сумел. Ветер подул сильнее — зашумел ветвями берёз, срывая пожелтевшие листья, а затем вдруг резко стих. Лида отпустила руку.
