Наши ладони несколько раз, будто случайно, коснулись друг друга. Решив, что пора, я досчитал до семи, набрался смелости, и на очередном перекрестке шагнул чуть вправо, придвинувшись ближе. Ладонь Лиды сама скользнула мне в руку.
Мы не замедлили шага и не отвели глаз от дороги — только несколько раз сжали и разжали пальцы, словно приветствуя друг друга. Кожа Лиды была горячей и мягкой. Дотронувшись, я почувствовал, как тепло поднимается по моему запястью, по плечам, по шее — пьянит голову, а затем, льётся вниз, стекая куда-то в живот.
«Ты необычная» — сказал я тихо, и голос прозвучал хрипловато из-за пересохшего горла. Лида сжала руку сильнее. Словно в знак одобрения.
«Ты тоже, кот».
И в тот момент мне показалось, будто это уже было однажды — давным-давно — в детском сне или в позабытой жизни. Будто мы знали друг друга, любили, жили под одной крышей, затем потеряли, а теперь снова нашли. Я знал: вот сейчас мы дойдём до того тёмного поворота, и Лида заговорит о своей бабушке. О бабушке, которая рассказывала ей сказки и пекла блины по утрам. О бабушке, которая уходила в лес ночами…
«Знаешь, в детстве бабушка рассказывала мне похожую легенду».
Сердце в груди дрогнуло. Это ведь не сон? Я словно видел мысли Лиды прежде, чем они превращались в слова.
«Бабушка говорила, что в тайге живёт полоз. Что он спит под землёй. И выползает каждое лето из белого камня спрятанного в лесу. Бабушка говорила, что полоз ищет себе невесту — каждый год новую. И если не найдёт до первого снега, то зима будет долгой, а лето за ней засушливым».
Я помолчал пару мгновений. А затем спросил, сам не зная, для чего:
«Наверное, ещё и непременно девственницу? Как в сказках».
«Наверное, — кивнула Лида. — Может, поэтому с шестнадцати лет я хожу в лес спокойно».
Я улыбнулся ради приличия, но почувствовал, как кольнуло внутри. Странно, незнакомо… и совершенно беспочвенно. В конце концов, кто я такой, чтобы ревновать её к бывшим мужчинам? Случайный парень? Знакомый знакомого? Человек, который оценил ночь с ней в бутылку анисовой?
«Ревность — слабость, Андрей, — сказал себе мысленно. — Особенно ревность к прошлому. Не будь слабым. Только не с ней».
Чтобы погасить неприятное чувство, я начал говорить:
«Отец тоже любил рассказывать сказки. Точнее сказку. Одну и ту же: как он ловил дьявола в тайге».
Глаза Лиды заблестели.
«И как же?»
«Булавочкой».
«Чем?»
«Булавочкой. Это всё из тех же местных баек: хочешь поймать черта в лесу — приколи его тень иголкой. Да, кстати…».
