— Хреново дело, — сказал он, глянув в водительское зеркало. — На работе подчиненные залупаться будут.
— Премии их лишишь. Тебе не привыкать.
Друг попытался улыбнуться, но вышло не слишком удачно. Губы раздуло.
— Ты уж определись, чего хочешь, — сказал Макс. — Допрашивать меня или пиздить?
— Одно другому не мешает.
— Кто бы сомневался.
— Говори уже.
Макс протянул руку, попросив сигарету. Я помог подкурить.
— А что говорить? Ты, Андрюх, всегда главным героем был. Сам ведь знаешь.
— На жалость решил давить?
— Какая жалость, — усмехнулся друг. — Мне себя не жалко. Я всю жизнь с этим живу, никогда особо не парился. Только вот с Лидой не отпустило. Я тогда долго думал…
— Когда тогда?
— Тем летом. Когда мы в первый раз у меня собрались. Я же видел, как она на тебя смотрела весь вечер. Видел, что ты с ней ушёл. Говорил тогда себе: «Не лезь, Максим. Не лезь, не мешай». Даже когда наутро ты в прокуратуру дёрнулся, я себя остановил — не пошёл в больницу. Хотя не представляешь, как хотелось. Просто почувствовал нутром, что вы ещё сойдётесь. Так и вышло.
— А теперь что изменилось? Решил, что можно?
Макс развёл руками.
— Не сдержался… Подумал: а вдруг это — тот самый шанс? Хотя знал, что вы только на время разбежались.
— Это вряд ли.
Друг поморщился.
— Хорош, Андрюх. Ты, конечно, извини… но я побольше с ней общался в последние дни. Ещё пару месяцев, и она к тебе вернётся, вот увидишь. Если, конечно, сам раньше не прибежишь.
— Тогда тем более… Зачем полез?
Макс затянулся сигаретой, шевеля распухшими губами, словно рыба. Выдохнул табачный дым. Слизнул выступившую кровь.
— Она, как сказка… Ты же знаешь меня. Я всегда за сказкой гнался. Валеру в детстве заебывал, чтобы он мне истории свои рассказывал. Байки всякие травил. Мне жить без этого скучно. А Лида…
— Ясно, — перебил я. — Придурок ты, Макс. Придурок и мудак. У меня дочь умерла. Жена ушла. А ты за мистикой бегаешь.
Макс тяжело выдохнул.
— Прости. Видимо, не умею я объяснять.
Он наконец посмотрел мне в глаза и спросил:
— Наверное, думаешь, что я ребенок?
— Да. Именно так и думаю.
Макс улыбнулся через боль.
— А сам-то нет? Только честно. Сам не ребенок? Тебе разве не кажется постоянно, что вся твоя жизнь и всё, что ты прожил, — это только самое-самое начало. Что главное ещё впереди.
— К чему это?
— К тому, что я всю жизнь с этим живу. Каждый вечер засыпаю с чувством, что вот ещё немного, ещё чуть-чуть, и всё изменится. Всю жизнь, словно во сне — в ожидании чуда. Постоянно кажется, что надо ещё подождать, совсем капельку, и обязательно начнётся сказка. Дело ведь не в деньгах, не в успехе, не в бабах. Я куда угодно могу поехать. Могу работу бросить. Лет десять ничего не делать, жить где-нибудь на острове и шишки курить. Но дело не в этом, нет. Я постоянно жду, что начнётся сказка. Сам не понимаю, какая именно, но знаю — она существует. Где-то рядом прячется. Настоящая русская сказка. Как в детстве, помнишь? Когда мы с тобой на холмы уходили в поход. Как в заводях русалок искали. Помнишь то чувство?
