Я снова скользнула руками по гладкому шелку, словно чтобы успокоить себя. Робко потрогала пальцами вершинки грудей… Еще немного – и ласкать меня будут руки Гильома. Это того стоило. Это стоило чего угодно в мире. Следуй за своим сердцем – гласит древняя мудрость, а мое сердце – рядом с ним. Принадлежит ему.
Оно сладко замирает, стоит мне вспомнить моего возлюбленного. Высокий лоб, волосы цвета пшеницы, ложащиеся волнами, тонкий нос, чувственные капризные губы. Он считался одним из самых красивых парней в городе. О нем говорили, что он словно один из богов, спустившихся с высоких гор. Такой же прекрасный и такой же непостоянный. Я нахмурилась. О непостоянстве Гильома говорили многие. Он и был непостоянен – пока не встретил меня. А когда встретил, все изменилось.
Он сам мне сказал: кто станет искать взглядом звезды, когда на него смотрит сама луна?
Свеча зашипела, стрельнув искрами в последний раз, и погасла, словно напоминая о времени.
Три часа… Его нет уже три часа! Это слишком долго для разговора с трактирщиком, даже если тот болтлив, как сорока. Это слишком долго для любого разговора. Что-то случилось… Я рывком откинула одеяло, вскочила с кровати и зябко поежилась. Без свечи в комнате было темно, как в погребе. Нащупав пальто, я накинула его прямо на тончайшую рубашку. Ничего, если запахнуть поплотнее, никто и не поймет, что там выглядывает – кружево ночной сорочки или подол платья. В такой непроглядной тьме не особо нарядишься, да и некогда – вдруг Гильом в беде.
Настороженно прислушиваясь, я тихонько спустилась по ветхой деревянной лестнице прямо в полутемный зал, где теснились грубо сколоченные столы и противно пахло прогорклым жиром и дешевым пойлом. Несколько часов назад, когда мы только приехали, и трактирщик вел нас в комнату, здесь было душно и людно. Сейчас же шумная толпа схлынула, лишь за одним из столов под тусклой лампой сидели трое. Я остановилась и выдохнула с облегчением.
Одним из троих был мой Гильом. Живой, слава богам, живой и невредимый! Свет от света, красавец, на которого даже взглянуть больно.
Напротив него развалились двое. Немолодые, явно лет за сорок. Одежда, по которой не понять, к какому сословию принадлежат. Шрамы на огромных руках и на загорелых лицах, но главное – взгляды. Алчные, хищные, недобрые. Да у этих подлецов на лбу написано: разбойники. Что делает мой Гильом, мой светлый мальчик, моя первая и единственная любовь в компании таких типов?
