- Что вы себе позволяете? - спросила я, пытаясь удержать слезы и отпрянула от босса. – Прекратите сейчас же! Думаете, если я на вас работаю, значит, все позволено?
- Я вовсе так не думаю… - Кирилл смотрел на меня чуть виновато и слегка непонимающе. И его светлые глаза казались такими чистыми и честными, что я едва сдержалась, чтобы не занять исходную позицию у его груди.
Однако здравый смысл заставил меня остаться на месте. Ведь этот мужчина не просто мой начальник. Он женатый начальник. А это все еще усложняет.
И пусть у них с супругой в отношениях все не так гладко, но официально они все еще остаются единой ячейкой общества. И ничего не мешает прекрасной Алене однажды появиться на пороге этого дома. Так же шумно и эффектно, как она покидала его всего каких-то несколько дней назад.
- Ты неправильно меня поняла, я… - продолжал объясняться Кирилл.
Но я его уже не слушала. Изо всех сил я старалась различить другие звуки. Показалось или…?
- Так что прошу меня простить и давай… - сбивчиво продолжал босс.
- Тише! - прикрикнула я на него.
- То есть? Не нужно мной командовать.
- Артемка! - вскрикнула я, оставив без внимания его тираду.
И тут же побежала к выходу. Уже на лестничной площадке стало ясно, что я не ошиблась. Малыш буквально надрывался от плача. Обгоняя друг друга, мы с Кириллом бросились в детскую.
Малыш уже весь покраснел от плача, когда мы ворвались в его комнату. Босс застыл у кроватки с выражением полнейшей растерянности на лиц. Он умоляюще посмотрел на меня, будто просил о помощи. Как будто я разбиралась в детях лучше его!
Тем не менее я схватила мальчика на руки. Однако это не остановило плач. Я, наверное, инстинктивно, приложила губы к его лобику и ужаснулась. Он весь горел.
- Вызывайте «Скорую», - прошептала я. - У него огромная температура.
У Кирилла побелели даже губы. Ни слова больше не говоря, он ринулся за телефоном. А я попыталась успокоить малыша, покачивая его на руках.
- Не бойся, малыш, мы тебя вылечим, - бормотала я тихонечко. - Ты прости нас, пожалуйста, двух взрослых тупиц, что мы не знаем, как тебе помочь. Но мы исправимся, все будет хорошо.
Словно поняв мои слова, мальчик и правда немного успокоился и важно стал рассматривать меня своими глазками. Веки у него покраснели, опухли и как будто истончились. Не оставалось никаких сомнений, что он тяжело болен. И у меня сердце разрывалось от жалости.
- Врач сейчас будет, - голос Кирилла заставил меня вздрогнуть.
