Минут через пятнадцать тихой музыкальной мелодией прогудел колокол, смотрители зашикали, призывая всех замолчать — и через двери сбоку, после торжественного объявления всего титула, в зал прошествовал король.
Целители сидели ближе к середине, и я вытянула шею, чтобы рассмотреть его получше. Кое-какой образ о короле у меня уже составился по воспоминаниям Эсуми: высокий сухощавый мужчина на вид где-то лет сорока — сорока пяти, довольно широкий в плечах, со статной выправкой, напомнившей мне Райена.
Вживую он выглядел примерно так же, разве что показался мне немного уставшим и осунувшимся. То ли улыбка была слегка натянутой, то ли в воспоминаниях Эсуми он был в домашней обстановке, а тут ему предстояло выполнять роль официального лица, вот он и закаменел легонько.
Король встал в перед нами, вежливо приветствовал и начал рассуждать о цвете нации и возлагаемых на магов-аристократов надеждах. Я слушала вполуха, думая о своём.
Как-то сразу вспомнилось, что у него нет детей, и что Райен — самый очевидный наследник. А я до сих пор не знаю, что сам Райен думает о своих шансах занять трон. Кажется, в прошлый раз он от меня отмахнулся, мол, его величество ещё успеет обзавестись потомством. Раньше король мне казался скорее абстрактным понятием — а тут он вот, передо мной, обычный человек из плоти и крови. И как-то сразу стало ясно, что нас с Райеном от трона отделяет и правда всего ничего. Если вдруг что-то произойдёт с королём… это же всё перевернётся.
После его величества речь сказал ректор, потом — деканы каждого факультета. Я послушала внимательно только нашего мастера Иезегарда и декана боевиков, мастера Неуса. Первый очень долго и обстоятельно рассказывал о долге целителя прежде всего и любого мага вообще, а второй пересыпал речь шуточками, так что даже весь застывший, казалось, в каменном спокойствии зал то и дело рассыпался смехом.
А потом нас разделили по факультетами и повезли на экскурсию. Здешние «школьные автобусы» совсем не походили на наши — это была скорее деревянная повозка типа поставленного на колёса трамвайного вагона, с незастеклёнными оконными проёмами и крышей в виде балдахина с пушистыми кистями. В повозку мы втроём забрались вместе, я, Алана и Минда, и заняли самые удобные места в конце. Эсуми просилась поболтать с девчонками, и я уступила ей тело, не особо прислушиваясь и вообще — почти растворившись в нигде. Среагировала только тогда, когда вычленила из их болтовни слово «жрец».
