— A-а… это прозвище. Грейхаунд. Грей — Серый. Любит гонять, отсюда и…
Да уж… Мне вспомнились те безумные гонки на чужой машине. Ночная дорога и фонари, а потом жаркий поцелуй на обочине. О боже.
Я затушила сигарету и снова накрыла лицо руками. Не хотела, чтобы Герхард заметил румянец.
А он как раз придвинулся ко мне ближе и обвил плечи рукой.
— В принципе пусть ее, эту свадьбу, — интимно прошептал он мне на ухо. — Но ты мне действительно нравишься.
Его теплая рука скользнула по моей обнаженной, прикрытой лишь нитями крупного жемчуга спине. От лопаток вниз, к пояснице — которую принялась легкими движениями наглаживать.
— Можно ведь и развестись, — губы Герхарда мягко коснулись моего виска. — Да ты и не обязана хранить ему верность.
Я ничего не отвечая, принимая ненавязчивую ласку. Раздумывала.
Развестись я как раз не могла, вернее, могла, но с выплатой большой неустойки Штольцам. Только если по прошествии года я не забеременею, развод мог состояться без претензий с обеих сторон.
Я знала, почему Штольцы добавили это условие. Чтобы Оскар мог быстренько жениться на другой Миргородской, если обнаружится, что я бесплодна… или отлыниваю от выполнения супружеского долга.
Изменять мне тоже на самом деле не хотелось. По крайней мере не с другим Штольцем. Если и ходить налево, то выбирать надо кого-то совершенно постороннего.
А то, чего мне действительно хочется, так это — выяснить настоящие намерения Оскара. Он действует только ради денег или?..
Додумать я не успела. Поглаживания вдруг остановились, а на мое лицо упала тень.
* * *
Мне даже не пришлось поднимать глаза, чтобы понять, кто к нам подошел. Достаточно было того, что мой взгляд поймал и так.
Крупные босые пальцы, зарывшиеся в песок. Серовато-белые отливающие перламутром штанины, из-под одной из которых выглядывала черная татуировка: то ли ящерица, то ли дракон. Ну и в довершение всего хрипловатый и такой знакомый голос сверху:
— Я вижу, вы уже поладили.
Рука Герхарда вдруг вместо того, чтобы убраться, опустилась по моей спине ниже. Обняла меня прямо внутри платья, явно прорисовавшись на обтянутом тканью животе.
Ну это уж слишком.
Я хотела было возмутиться, но в следующий миг передумала.
Оскар сам виноват. Не перекинулся со мной ни словом, ничего не объяснил, даже встретиться наедине не удосужился — а ведь за два дня на Сейшелах времени было предостаточно. Но нет — он предпочел обвинить меня черт знает в чем, послать по телефону, явно нехотя согласился на всю эту свадебную авантюру — преследуя один Бог знает какие цели, — а я должна тут изображать верную жену?
