В конечном счете из постели меня вытащили, но разбудить не удалось. Я спала, когда меня красили, спала, когда причесывали, спала, когда одевали, поднимая руки и поворачиваясь по требованию наряжавших меня помощниц, и блаженно спала, приклонив голову на спинку кресла, в те недолгие пятиминутки, когда меня оставляли в покое.
Проснулась я только ближе к десяти, и то лишь потому, что проголодалась. Но времени поесть уже не оставалось: церемония была назначена на половину одиннадцатого.
И стоило проснуться, как вся неизбежность грядущего события навалилась на меня душным ватным одеялом, так что на миг мне показалось, что я вот-вот задохнусь.
Боже, через каких-то полчаса я стану чужой женой! И не просто чужой — Штольцевой!
Мне срочно не хватало хотя бы одного маленького бокальчика вина. Лучше бы весь день провела в состоянии зомби. Какая жалость, что публика не поймет, если невеста пойдет к алтарю, пошатываясь и распространяя вокруг алкогольные пары!
Брачная церемония должна была состояться на берегу моря, в открытой лаунж-зоне, где по обеим сторонам от усыпанной бело-голубыми лепестками дорожки расставили скамьи для публики. Под увитой лилиями и бежевыми розами свадебной аркой уже стоял священник — или исполняющий его обязанности работник отеля, я не интересовалась подробностями.
И сейчас бы не заинтересовалась, даже при всем желании. Потому что перед аркой и сверкающей в лучах солнца белоснежной кафедрой, чуть склонив темно-русую голову, ждал одетый в светлый костюм жених.
Я так и не поняла, в какой именно момент почувствовала неладное. Наверное, сразу и в совокупности, лишь увидев эту прямую спину, этот разворот широких плеч и знакомые вихры на макушке.
— Яника! — папа подхватил меня, когда я оступилась.
Очень вовремя, потому что ноги катастрофически отказывались меня держать.
Это был не Герхард!
Даже сквозь длинную плотную вуаль я видела это совершенно ясно. Гремела торжественная музыка, все приглашенные встали и смотрели на нас, сбоку от арки улыбались мои девчонки, одетые в голубые платья, а мне с каждым шагом становилось все хуже и хуже.
Что происходит? Это какая-то ошибка. Недоразумение.
Может, мне просто так сильно хотелось узреть на этом месте Сергея, что я его представила? Или вот сейчас, когда папа доведет меня до так называемого алтаря, парень обернется, и я увижу невозмутимую улыбку Герхарда?
Но оборачиваться мой жених не спешил. Мы с папой благополучно добрались до арки, я встала по стойке смирно, папа поцеловал меня в щеку, шепнул, чтобы не вешала нос, и тихо отошел. Алька, свидетельница, выступила из ряда подружек невесты и остановилась чуть позади меня, поправила мой длинный ниспадающий подол.
