— О! Пропавшая!
В квартире было тепло. Алька снимала ее напополам со своей университетской подругой, но та, похоже, еще спала: дверь в ее комнату была крепко закрыта.
— Чай будешь? Кофе? Ща, подожди, принесу твой багаж, а то забудешь потом, — Алька убежала в комнату.
— Я только за вещами, — крикнула я громким шепотом. — Ничего не буду. Внизу такси ждет.
— Что-о? — донеслось возмущенное. Алька выглянула и пригрозила мне кулаком. Снова исчезла, чтобы появиться с моей шубой в охапку.
— Ты умотала из клуба с тем красавчиком, — зачастила она тихо и сердито, — появляешься через два дня вся с ног до головы в обновках и собираешься улизнуть, ничего мне не рассказывая?
— Алечка, потом, — я засмеялась, принимая вещи. — Сейчас еду домой, нет времени.
— Ой, да, кстати, твои предки мне звонили. Выясняли, не знаю ли я, где ты и что с тобой. Я сказала, что ты ушла в запой.
— С ума сошла?!
Алька рассмеялась:
— Да шучу, шучу. Никаких запоев для послушной дочери еврейского народа. Все, иди тогда.
Она мягко пихнула меня в спину. И, когда я уже была на лестнице, крикнула вслед:
— Набери меня, когда освободишься! Иначе месть!
Похихикивая, я устремилась через холодный подъезд в теплое нутро дожидавшегося такси. Села назад и сказала водителю адрес. Сначала мой собственный: не стоило появляться дома с лишними вещами.
Телефон еще жил — показывал жалкие доли заряда. Но стоило мне попытаться открыть список пропущенных и ужаснуться их количеству, как он пискнул и отключился. Я со вздохом откинулась на спинку. Ладно, приеду домой и разберусь.
Оставив вещи на своей квартире, с тем же таксистом я полетела дальше. У^ке предвкушала, как налью себе кофейку из эспрессо-машины, стоявшей у нас на кухне, и под мамину болтовню неторопливо выпью.
Но этому желанию не суждено было сбыться.
Дом встретил меня глухой тишиной. Ни матери, ни отца, ни бабушки Софии, ни брата с женой. Зарядив телефон, я узнала, что, оказывается, оглашение завещания перенесли на восемь утра, и все давно уже сидят в офисе у нотариуса.
Как назло, я отпустила такси, и пришлось долго ждать, когда приедет другое. В общем, когда я ворвалась в офис, то услышала из-за закрытой двери кабинета густой сочный рев отца:
— Ах этот старый сморчок! Убил бы!
И следом спокойный мамин голос:
— Максим, он и так уже мертв.
— Я Миргородская Яника, — представилась я секретарше — или кто там сидит в приемной у нотариусов. — И, кажется, мне туда.
Секретарша, невозмутимая, как статуя Девы Марии, нажала на кнопку интеркома. Пока она негромко докладывала обо мне, я снова услышала вопль отца:
