– Она встанет, – прошептал Крамт, – понимаешь? Она будет ходить и говорить.
Мне показалось, Крамт всхлипнул. На секунду мне вспомнилось несчастное лицо Эльны. Она была похожа на брата…
Я схватил не глядя какого-то талюка, положил к себе на ладонь. Стащил перчатку и, сжав зубы, прикоснулся к его спинке. Она была мягкая, бархатистая на ощупь. Мне стало противно. Но я сдержался. Старался думать только об Эльне. Вспоминал, как она слушала мою сказку, как следила за тем, как я мастерил волка и сову. Как радовалась моему приходу! И как упала с кровати, потянувшись за совой.
«Если бы это случилось со мной? – подумал я вдруг. – Хотел бы я встать и ходить?»
– Хороший, – с трудом прошептал я талюку, – ты очень хороший.
Я погладил его. Талюк не рос. Крамт напряжённо смотрел на него.
– Отвернись! – велел я Крамту. – Ты ему мешаешь.
Крамт помедлил. Потом достал из кармана компас и посветил на него фонариком.
На самом деле Крамт мешал мне. Я хотел поговорить с талюком. Когда Крамт отвернулся, я поднёс талюка к самым губам и шепнул:
– Помоги девочке Эльне… Пожалуйста.
Талюк ничего не ответил. Он был как Эльна. Не умел говорить. Вдруг я обрадовался. Если талюк не растёт, значит, мы не сможем его никуда утащить.
Ура!
Но Эльна…
– Я не знаю, что с тобой делать, – жалобно сказал я талюку. – Мне жалко тебя. Но и Эльну тоже жалко. Я не знаю…
Талюк вдруг увеличился. Стал расти всё больше и больше. Я что-то бормотал, а потом прекратил. Просто гладил его, а он просто рос.
– Всё, – сказал Крамт, – пошли. Вон туда.
Снег захрупал под его тяжёлыми ботинками. Но я не двинулся.
Я не мог оторвать взгляда от талюка. Крамту пришлось меня вести. Он толкал меня в плечо и шептал: «Правее, левее».
– Посмотри, какое чудо, – тихо сказал я, показывая на огромного полупрозрачного талюка.
Пока мы шли, я забыл, зачем мы взяли с собой жука. Совершенно забыл! От талюка исходило тепло. Им хотелось любоваться бесконечно. В моей жизни никогда не было того, на что хотелось бы смотреть бесконечно. Грейфи любовался животными, Крамт – своими экспериментами, Эльна – совой. А у меня не было ничего такого. Вот только талюк.
– Давай, – сказал Крамт, – кидай. Только сам не свались.
Меня как будто обожгло. Я оторвал взгляд от талюка.
Мы подошли к пропасти, над которой белел туман. Я попытался разглядеть дно ущелья. Однако клубы были слишком плотными. Свет фонарика Крамта прыгал по ним, но не мог проникнуть внутрь.
Впрочем, я знал, что пропасть очень глубокая. Учителя не раз рассказывали о том, что на дне ущелья – острые камни. Раньше там плескалось море и эти камни были подводными скалами. Вода веками натачивала их, и теперь они торчали, как острые клыки.
