- Нагоняй? Я?…
- Конечно. Вот уже целых пятнадцать дней, как мы вас не видели.
- Фи, - развеселился г-н Дюфур, - фи! На свете мало эгоистов, которые, обладая столь цветущим здоровьем, как у вас, добивались бы визитов врача!
- Фи! - не менее весело ответила мадам Бастьен доктору, - пренебрегающий, который заслужил достаточную благодарность людей, спасенных им, не может лишить их удовольствия высказывать ему ее как можно чаще. Спасибо, наш спаситель, спасибо!
- О, моя матушка права, месье Дюфур, - добавил Фредерик, - вы думали, что если вернули меня к жизни, то все кончено между нами, не так ли? Вы неблагодарны!
- Мать и сын объявили мне войну. Я не в силах ее выдержать, - ответил доктор, делая шаг назад. - Вот, я отступаю…
- Полно, - остановила его мадам Бастьен, мы не воспользуемся своим преимуществом, но при условии, доктор, что вы пообедаете с нами.
- Я отправился из дома с этим превосходным намерением, - сказал доктор на этот раз серьезно, - но едва я достиг последних домов Пон-Бриллана, как меня остановила бедная женщина, которая попросила пойти поскорее осмотреть ее мужа. Я пошел к нему, оказал первую помощь. К несчастью, его болезнь так серьезна и так быстро начала развиваться, что я не буду спокоен, если снова не повидаю этого больного до семи часов вечера. - А я желал сделать этот вечер праздничным для себя, - сказал доктор, - он так хорошо завершит весь день, так как утро уже принесло, мне большую радость.
- С вами произошло какое-то счастливое событие, дорогой доктор? Ах, тем лучше!
- Да, - ответил г-н Дюфур с волнением, - я беспокоился за своего лучшего друга, отважного путешественника, который предпринял опасный вояж через малоисследованные области Южной Америки… Я не имел известий о нем более восьми месяцев и уже начал тревожиться, когда в это утро получил из Лондона письмо, отосланное им из Лиме. Для довершения счастья он обещает мне приехать и провести некоторое время со мной. Судите, как я рад, милая мадам Бастьен, он, как брат для меня, золотое сердце и вместе с тем один из самых интересных и одаренных людей, каких я знаю. И на какое-то время им завладею я один. А? Какие излияния чувств, какие беседы! Итак, в своей жажде счастья я сказал себе: «Я буду ненасытным, чтобы удвоить блаженство, надо пойти поделиться радостью с мадам Бастьен и пообедать у нее. Я проведу здесь не сколько приятных часов и сделаю предложение, которое ей, наверное, будет приятно, как и Фредерику.
