- Анри, я тебя понимаю. Прости, что я не подумал раньше, что вид этого шестнадцатилетнего юноши должен был тебе напомнить… - сказал доктор, заметив волнение своего друга, И так как медик колебался продолжать, Давид с трудом произнес:
- Да, вид этого юноши напомнил мне того; кого я не могу забыть - моего бедного Фернана! Он был в возрасте 'Фредерика. Этот красивый мальчик вызвал во мне сейчас глубокий интерес. И этот интерес усиливает восхищение, которое я испытываю к его матери, такой мужественной и преданной! Да, память о ней будет для меня целительной и нежной. Поверь, в той жизни, полной приключений, которую я вновь хочу начать, очень часто после тяжелого дня перехода по тропическому лесу я буду закрывать глаза и восстанавливать в воображении сладостное видение этой прелестной женщины и ее сына. Эти мечты одновременно перенесут меня к тебе, мой добрый Пьер, мое воспоминание, и полным его обрамлением будет этот маленький салон, где мы проводили такие долгие вечера в дружеских беседах.
- И для меня тоже, Анри, после твоего отъезда будет большим утешением сохранить приятную память и сознание того, что ты, как и я, заинтересован теперь самой благородной женщиной, которую я знаю и люблю. Пусть только Бог хранит ее от того, чтобы она не страдала столь сильно из-за своего сына. Ты ведь понял теперь - в сыне вся ее жизнь.
- Но отчего, воспитанный ею самой, вопреки твоим прежним рассказам о нем, он внушает теперь матери серьезное беспокойство? И каковы эти опасения?
- Фредерик, как ты видел, бледен, мрачен, изнурен и резок, а всего лишь месяц назад он был полон здоровья, бодрости и веселья. Тогда не было ничего приятнее и сердечнее, чем его манеры, не было характера великодушнее, чем у него. Я мог бы сослаться на такие достоинства в нем, которые заставили бы забиться твое сердце.
- Бедный ребенок! - сказал с выражением нежного участия Давида. - Я тебе верю, Пьер. Сколько печали и горечи на его бледном лице. Нет-нет, он не зол, он страдает от какого-то неизвестного недуга, - добавил Давид задумчиво. - Это странно. В такой короткий срок настолько измениться!
- А я что тебе говорил? - продолжал доктор. Недугу подверглись сразу и сердце, и ум. Недавно Фредерик был преисполнен рвения и пыла, занятия доставляли ему удовольствие. Его воображение было блистательным, а способности рано проявились. Все совершенно переменилось за месяц, мать его в отчаянии от непреходящей апатии, в которую погружен его ум. Она надеялась, что, может быть, новые занятия обострят его любопытство и взяла ему наставника. Он должен был дать Фредерику понятия о нескольких науках - одновременно занимательных, поучительных и новых для него.
