Несколько дней прошло со времени визита госпожи Бастьен и ее сына в замок Пон-Бриллан.
Фредерик никогда не выходил из материнского дома, чтобы посетить лиц, занимающих более привилегированное положение, чем у него.
Сначала он испытал чувство ошеломления, был поражен видом всех этих чудес замка, этим королевским великолепием, столь новым для него.
Но на другой день, когда юноша проснулся в своей, маленькой комнате, он сделался грустным и мрачным. Пройдя затем, согласно своей привычке к матери, он невольно сопоставил элегантные и кокетливые покои старой маркизы де Пон-Бриллан со скромностью материнской комнаты и почувствовал, что сердце его сильно сжалось.
Случай сделал это впечатление еще более ощутимым для Фредерика,
Когда он вошел к матери, молодая женщина во всей утренней свежести своей обворожительной красоты расчесывала свои длинные каштановые волосы за деревянным столиком, блестяще отполированным, на котором стояло маленькое зеркало в черной рамке.
Фредерик вспомнил шелк, кружева и золото, украшавшие туалетную комнату вдовствующей маркизы де Пон-Бриллан, ощутил в первый раз острый укус зависти, которая была тем горше, что дело касалось не его, а матери. Он сказал себе: «Этот будуар в замке, такой элегантный, такой роскошный - не лучше ли, если бы он принадлежал такой очаровательной женщине, как моя мать, а не восьмидесятилетней графине, которая в своем смешном кокетстве вертится перед зеркалом, окруженная лентами, кружевами и золотом?
Задумчивый и опечаленный, юноша спустился в сад.
Утро выдалось великолепным: июльское солнце заставляло сиять, как жемчужины, капли росы, в изобилии усыпавшей чашечки цветов. До этого Фредерик часто восторгался вместе с матерью свежестью, красотой и ароматом розы, находя все новые поводы для восхищения этим сокровищем красок, изящества и благоухания. Серебряные диски маргариток, отливающие бархатом анютины глазки, воздушные гроздья розовой акации - все, от вереска до можжевельника, вызывало в разуме его восхищение. Но в это утро он смотрел на эти простые и милые цветы взглядом безразличным, почти презрительным.
Он думал о редких тропических растениях, которые заполняли оранжереи замка.
Вековой лес, тень которого оживлялась щебетанием птиц, перекликавшихся с журчанием и плеском маленького водопада, также внушал ему презрение.
Чем была эта сотня старых дубов и эта струя прозрачной воды по сравнению с огромным парком Пон-Бриллана со столькими статуями из белого мрамора, отражающимися в бассейнах, посреди которых бронзовые наяды и тритоны, позеленевшие от времени, выбрасывали снопы воды, брызги которой достигали вершин гигантских деревьев.
