Со своей стороны месье Дюфур, возмущенный неучтивостью этого человека, думал, что она может огорчить мадам Бастьен. Но, видя, как скоро она забыла об этом неприятном инциденте и как легко отнеслась к нему, добрый доктор скоро обрел свою обычную веселость и напомнил о существовании некой галеты, погруженной вместе с другой снедью в сумочку для провизии, и оставшуюся в одноколке, которая дожидалась их под присмотром мальчика у входа в замок.
Через пятнадцать минут ходьбы по лесу трое друзей очутились на прекрасном зеленом газоне, освещенном лучами солнца, пробивавшимися сквозь купы могучих дубов, и весело устроились завтракать.
Фредерик несколько принужденно разделял веселость матери и доктора.
Мари, слишком наблюдательная, чтобы не заметить нечто странное, происходящее с ее сыном, полагала, что угадала причину его озабоченности и ласково шутила над серьезностью, с которой он отнесся к грубости невежи-управляющего.
- Полно, мой отважный Сид, мой прекрасный рыцарь, - она с нежностью обняла сына, - сохрани свой гнев и шпагу для противника, достойного тебя.
Мы с доктором дали этому плохо воспитанному лакею хороший урок. Думай лучше о том, как повеселее закончить сегодняшний день и о том, с каким удовольствием мы будем беседовать о виденных нами диковинках всякого рода, память о которых мы унесем в наш милый дом.
Затем, засмеявшись, молодая женщина, добавила:
- Скажи, Фредерик…
- Мама!
- Ты не забудешь попросить завтра утром папашу Андре, «начальника наших оранжерей» под открытым небом, чтобы он сорвал нам букет из ландышей и фиалок, из всего, что у нас есть самого редкого?
- Да, мама, - ответил Фредерик, улыбаясь.
- И не забудь предупредить начальника наших конюшен, чтобы после обеда запрягли нашего чудесного "белого коня. Мы поедем в город за покупками, - добавила молодая женщина.
- А я, госпожа насмешница, - пробурчал доктор с набитым ртом, - я вам говорю, я вас уверяю, что старушка Маргарита, шеф-повар вашей кухни, сделала галету….. мм… галету…
Добрый доктор не докончил, так как поперхнулся.
Тогда начался бесконечный смех, и Фредерик прилагал все усилия, чтобы разделить общее веселье.
На самом же деле, смех юноши звучал несколько принужденно - он испытывал странное тревожное состояние. Так, некоторые смутные, не объяснимые симптомы извещают о близком вторжении болезни, еще скрытой. Смутные, неопределенные чувства, еще беспорядочные, но мучительные, казалось, заставляли сжиматься и ныть сердце Фредерика. Характер этих чувств, еще необъяснимых, причинял ему, однако, инстинктивный стыд, и он, всегда такой откровенный с матерью, опасался ее проницательности и впервые в жизни пустился на притворство, пытаясь вести себя с обычной беззаботностью до конца дня.
