Обведя мутным взглядом всю троицу представителей закона, убираю руки ото рта:
— Кажись, отпустило. Мужики, а давайте помянем? — шагаю к столу, по пути меня ведёт, и я врезаюсь в одного из конвоиров. — Прощу прощения. Щас по стаканчику бахнем… — тянусь к бутылке, но взять её не успеваю.
— Вам хватит! — строго заявляет следователь, прижимая своей рукой мою. — Мне надо допросить вас.
— Ага, — остервенело киваю, — ща тока бахну. Бу-э… — закрываю рот двумя руками.
Следак вновь отпрыгивает, врезаясь в амбалов. На лице тонна презрения и облегчения, что я всё-таки сдержался и не блевнул на него.
— Уважаемый господин Тунгус, — кривится, как будто лимон съел, — вы бы могли не кивать и не пить. А то нам придётся забрать вас, и подержать в холодной. А там в камере уже и допросим как очухаетесь.
— Не имеете права, — вскидываю палец вверх.
— Имеем, — усмехается амбал, при этом как-то так подозрительно пялится на Анькину задницу.
— Не-не-не, — мотаю башкой, — её нельзя в холодную, простынет. И ваще не пялься!
— Да как тут не пялиться-то? — удивляется охранник.
— А ну прекратить! — взвизгивает коротышка-следак. — Заберите со стола всё спиртное, да вообще всё сгребите, мне же надо на чём-то писать! И идите, встаньте вон там у входа. Бегом!
Подперев подбородок рукой и водрузив локоть на край стола с тоской наблюдаю, как наглые стражники тырят бутылку хорошей гномьей водки. Ведь не вернут же сволочи!
А знаете, чем гномья водка отличается от той, что у нас на Земле? Не знаете? А я вам скажу. Градусами. В ней их пятьдесят пять. Вот и всё. Никакого секрета.
— И так, господин Тунгус, приступим, — усаживается напротив меня и раскрывает свою папочку с листами бумаги.
— Ага, давайте приступим, — соглашаюсь. — Но может всё-таки сперва по пятьдесят грамм? Или по сто пятьдесят?
— Я на службе, — тяжко вздыхает, бросая взгляд на Анькину задницу. — Да и как можно пить в такую жару?
— Так горе же у нас. Ик…
— Слышал уже. Что за горе не просветите?
— Так вон у него, сеструха померла же, — машу рукой в сторону Бобри, который, лежит спиной на полу, закинув ноги на кровать. При этом одет только в трусы. Этакие боксёры.
Я, кстати, как пришли эти представители закона всё-таки натянул на себя штаны. Что я свинья какая, сидеть перед следователем в трусах? А вот футболку натягивать не стал. Жарко.
— Кстати, об этом я и пришёл поговорить, — достав платок, обтирает лоб.
— Говорите, — киваю, и тут же снова закрываю рот рукой.
