Любовников спасло только то, что внезапно приехавшая в мотель Трошина не знала, в каком именно номере уединился ее супруг со своей пассией. Поэтому, недолго думая, Елена принялась колотить в первую попавшуюся дверь, которую ей, конечно же, никто открывать не спешил. В девять утра на втором этаже, как правило, уже никого не было. Дальнобойщики обычно трогались в путь в восемь, а то и раньше, ну а любители путешествовать на легковых машинах к этому времени обычно уже сдавали номера и перемещались в помещение кафе на первом этаже.
Гулкие, почти непрерывные удары в дверь и пронзительные выкрики Трошиной были прекрасно слышны в седьмом номере, в котором и находились Николай и Татьяна.
— Крику-то сейчас будет. — Танька натянула на голову одеяло.
— Нет, она нас, как найдет, молча убивать будет. — Трошин решительно сдернул одеяло с обнаженной любовницы. — Одевайся, только быстро.
— Ну да, если мы одетые будем, она сразу поймет, что мы в шахматы играли, — пробормотала, натягивая на себя белье, Танька, — только у нас шахмат нету.
— Так и нас тоже тут нет, — усмехнулся Трошин, распахивая окно. — Я есть, тебя нет.
— Ты меня что, в окно кидать собрался? — оторопела девушка.
— Чего уж сразу кидать. Спущу аккуратненько.
На мгновение высунувшись из окна и оценив обстановку, Николай стянул с кровати простыню и быстро затянул на конце тугой узел.
— Ручками за узел держишься, ножками в стену упираешься. Не перепутай, а то ни ручек, ни ножек не останется.
Седьмой номер, как и все нечетные номера, выходил на задний двор мотеля. В этом месте на первом этаже окон не было, и по стене можно было спуститься, не привлекая внимания. Задачу облегчала и расположенная под окном крыша небольшого летнего навеса, под которым некоторые, добиравшиеся на работу своим ходом сотрудники ставили свои велосипеды, а еще было свалено всякое уже не нужное барахло, с которым непонятно что делать, но выбросить все еще жалко.
— Здесь от окна до навеса всего два метра, и ребенок справится. — Трошин подсадил любовницу на подоконник.
— Я же девочка, — простодушно отозвалась Танька, крепко хватаясь за простыню.
— Да неужели? — не смог сдержать ухмылку Николай и начал перебирать руками по простыне, позволяя ей медленно, но безостановочно скользить вниз.
Крики и шум в коридоре постепенно становились все ближе. Как только Трошин почувствовал, что натяжение простыни ослабло, он в несколько стремительных рывков втянул ее обратно в окно. Развязать затянутый слишком туго узел оказалось непросто, на это ушло еще несколько драгоценных секунд. Николай захлопнул окно в тот самый момент, когда дверь номера содрогнулась от оглушительного стука и еще более громких криков:
