Звуки джаза прорезают пустоту, царапают меня за голову и подмышками, хватают за жабры и вытаскивают на поверхность. Я смотрю на электронные часы, заходящиеся в приступе джаза: семь ровно. Я рывком сбрасываю одеяло и лежу еще несколько секунд, давая возможность потному телу отдать жар и нехорошую липкую влагу застоявшемуся ночному воздуху в закупоренной комнате. Затем я встаю и открываю окно настежь, и меня с головы до ног обдает упругой, пронзительной свежестью, в которой уже вовсю барахтаются звуки нового дня.
Dallas, TX June 1999
