Боже, он явно не любил правительство. У этого человека определенно были политические убеждения, странные для невежественного рабочего человека.
— Итак, — пошутил я, — я вернусь послезавтра, чтобы попробовать копчённые ребрышки Хардинга!
— Сделайте это, сэр и вы не будете разочарованы!
Я попрощался, погладил молчаливого мальчика по голове и дал ему доллар.
— Благодарю вас, молодой человек, за то, что помогаете в такой тяжелой работе своему прекрасному отцу.
— Спасибо, сэр — проговорил мальчик.
— Хорошего тебе дня! — пожал мне руку Ондердонк, а затем я ушёл.
Мне было приятно видеть, что рабочий человек не унывает даже в такие смутные времена. Этим человеком можно было восхищаться. Будучи несправедливо отстранённым от изобилия местной рыбы, он нарушил препятствия во благо своей семьи.
Я пошел обратно по дороге, и смесь мыслей подняла мне настроение. Конечно, прекрасная еда и такой же прекрасный день; знание того, что завтра у меня будет редкая фотография Г. П. Лавкрафта; вероятность того, что сегодня вечером в закусочной Рексолла будет еще одна прекрасная еда (бо свежие морепродукты я любил больше, чем свинину) и просто удовольствие от того, что я действительно иду туда, где когда-то ходил Лавкрафт.
Но была ещё одна вещь, которая вызывала у меня восторг.
Мэри.
Мэри Симпсон. Столь красивая, невероятно добрая, искренняя и трудолюбивая. Мне было абсолютно всё равно на её несчастное прошлое, если это было правдой. Бедная беременная женщина, без мужа, работающая на двух работах, чтобы прокормить такую большую семью. Я только сейчас себе признался, что влюбляюсь в нее платонически, и платоническим это должно было остаться, ибо я не мог постичь ничего большего, как бы страстно я этого ни желал.
Я мечтал увидеть её завтра за обедом.
Я обернулся, мое сердце подпрыгнуло в груди. Удивление застало меня врасплох с самой неприятной внезапностью.
Из Западного леса я точно слышал шум.
Теперь я был уверен, что за мной шпионят, и я был полон решимости не подвергать себя преследованиям.
Я напряжённо всматривался в лес, а затем, услышал хруст поломанной ветки.
— Выйди уже на конец! — крикнул я и, не колеблясь, шагнул за завесу деревьев. — Я тебя слышу!
Еще несколько веток хрустнули, когда мой преследователь явно углубился в лес. Не знаю почему, но я продолжал преследовать его.
Ярдах в пятидесяти в лесу солнечные блики выдавали крадущееся существо.
На какую-то долю секунды я увидел фигуру, но не лицо, а одежду: длинный, засаленный черный плащ с капюшоном.
