— Он был прекрасным фотографом… до того, как подсел на героин. В Нью-Йорке он познакомился с бывшими солдатами, которые пристрастились к нему, когда уезжали в отпуск во Францию, город под названием… Марси? Извините, я не помню, как правильно.
— Марсель, — поправил я. Я читал об этих местах, называемых «героиновыми лабораториями», где смолы из опиумного мака превращались в новый разрушительный наркотик. — И всё же мне нужно найти мистера Зейлена.
Эта перспектива, казалось, обеспокоила ее.
— Пожалуйста, не надо, Фостер. Он не очень приятный человек. Он попытается выманить у вас деньги, а может даже попытаться ограбить вас! Он известен своими… аморальными поступками, но мне не подобает объяснять. И это было так давно, по крайней мере лет десять назад. Я уверена, что у него больше нет этих фотографий. Серьёзно, Фостер, не ходите туда, — она наклонилась ещё ближе. — Это дурное место, где он живёт. Там, наверное, рассадник заразы. Несколько лет назад там умерла от тифа женщина.
Я не воспринял её предупреждение серьёзно, но на самом деле был весьма польщен её заботой о моём благополучии. Но если мистеру Зейлену понадобятся деньги за его фотографии, то они у него будут. Мой бумажник был битком набит.
— Не беспокойтесь, Мэри. Я могу о себе позаботиться. Я пережил эпидемию 1919 и 1923 годов, и я не болел ни дня в своей жизни. Я обещаю быть осторожным при общении с мистером Зейленом, и я даже не знаю, как отблагодарить вас за помощь.
Она решительно положила свою руку на мою.
— Давайте договоримся, Фостер. Думаю, у Пола могли остаться фотографии. Если это так, я найду их для вас, если вы пообещаете не ходить к Сайрусу Зейлену.
Я был тронут до глубины души той заботой, с которой она настаивала, чтобы я не встречался с этим человеком.
— Хорошо, Мэри. Я обещаю.
Она просияла улыбкой, а затем внезапно обняла меня, отчего я чуть не вздрогнул. Этот короткий контакт прижал мою щеку к её щеке. Запах её волос был восхитительным.
— Я не знаю, как отблагодарить вас, — продолжил я, — за то, что вы приняли моё приглашение на завтрашней обед. О, и ещё за ваше замечательное мороженное.
Я положил на прилавок пять долларов.
— Оно стоит всего пять центов…
— Сдачу оставьте себе, пожалуйста. Купите какое-нибудь угощение для отчима и детей.
Момент затянулся. Она не сводила с меня глаз.
— Bы очень добры, Фостер, — прошептала она. — Спасибо вам…
— Тогда до завтра! — и на этой приятной ноте я отправился в путь.
