— О, это не ранчо. Это старое поселение эпифанитов.
Мелвин был заинтригован.
— Там был религиозный культ, можно сказать, закоренелых фундаменталистов-христиан. Они поселились там в 1800-х годах. Что-то вроде амишей. Они верили, что электричество, машины, телефоны и тому подобное — зло. Они жили за счёт земли и никогда не покидали свои владения.
— Похоже, что сейчас там никого нет.
— Да, это довольно мутная история. Они все исчезли в один день, и их больше никогда здесь не видели. С тех пор поселение пустует.
— А куда они подевались?
— Никто не знает.
— А в каком году они исчезли?
— В 1977, в то же время, что и убийства, произошедшие здесь, но между ними нет никакой связи.
Внезапно взгляд шерифа переместился в сторону дома.
— Вау, снимаю шляпу перед вами, мистер Парадай. Эта женщина — красотка.
Мелвин посмотрел туда же, куда смотрел и шериф. Во дворе стояла Гвинет сбоку от дома. Она стояла и ничего не делала, её лицо казалось опустошенным.
— Привет, Гвинет! — крикнул Мелвин. — Это шериф Фанк. Он заехал посмотреть, как у нас дела.
Шериф кивнул и снял шляпу.
Но отсутствующее выражение лица Гвинет не изменилось. Она стояла босиком в траве, и лёгкий ветерок развевал платье на её нелепо совершенном теле.
Её глаза смотрели на них, но на самом деле, как будто не видели их. По крайней мере, так показалось Мелвину.
— Я купил еды, — крикнул ей Мелвин, — пойдём разогревать её!
Фанк смотрел на Гвинет, потом перевёл взгляд на Мелвина, а потом снова на неё.
— Хочу сказать вам, мистер Парадай, это самая красивая женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни, надеюсь, вы не против, что я это сказал.
— Э-э, нет, вовсе нет, — ответил Мелвин.
Да какого хрена она стоит там? Почему она молчит? Господи, она как будто обдолбанная, — думал Мелвин.
— Понимаете, она неразговорчивая. Всегда вся в своих мыслях.
Фанк приблизил лицо к Мелвину и сказал полушёпотом:
— Любая женщина, которая так хорошо выглядит и не разговаривает, просто идеальная. Это ваша жена или девушка?
— Эм, нет… Она моя мачеха.
Если бы в тот момент Фанк пил кофе, он бы им подавился.
— Мой отец женился на ней несколько недель назад, — поспешил объяснять Мелвин, — и попросил меня взять её с собой, потому что он уехал по работе. Кроме того, эта местность показалась ей хорошим местом для работы над своим искусством.
Наконец, Гвинет повернулась, в руке она держала бутылку с сиропом, из которой торчала соломинка.
Затем очень медленно она ушла.
— Искусством? Вы имеете в виду, что она художница? — спросил шериф.
