Но Лавон был влюблен в Маджипур и мечтал о том, чтобы заключить весь этот мир в объятия. Он пересек его от Амблеморна, находившегося у подножия Замковой горы, до Тил– омона, лежавшего на другом берегу Великого океана. И теперь, движимый неодолимой потребностью замкнуть круг, вложил все свои средства и энергию в оснащение этого величественного корабля, гордого и независимого, как остров, на борту которого вместе с подобными ему безумцами, составлявшими команду, намеревался провести десять или даже больше лет, исследуя неведомый океан. Он знал, и, вероятно, его спутники тоже, что поставленная задача может оказаться невыполнимой. Но если они добьются успеха и благополучно приведут свой корабль в гавань на восточном побережье Алханроэля, куда со стороны океана не входило еще ни одно судно, то их имена будут жить вечно.
– Эй! – вдруг заорал впередсмотрящий. – Эй, драконы! Смотрите, драконы!
– Столько недель скуки, – пробормотал Вормечт, – а теперь все сразу!
Лавон видел, что впередсмотрящий, четким контуром вырисовывавшийся на фоне яркого безоблачного неба, указывал на северо-северо-запад. Он прищурился и вгляделся в даль. Да! В их сторону оттуда скользили по воде огромные горбатые фигуры, высоко поднимавшиеся над водой; их крылья были прижаты к телу, но порой широко разворачивались в великолепном размахе.
– Драконы! – крикнул Галимойн.
– Драконы! Смотрите! Драконы! – откликнулась сразу дюжина голосов.
«Спурифон» за время рейса дважды сталкивался со стадами морских драконов: спустя шесть месяцев после выхода в море среди островов, которые они назвали архипелагом Стиамота, а затем, двумя годами позже, в той части океана, где они нашли впадину, названную именем Ариока. Оба раза стада были большими, состоявшими из сотен огромных существ, среди которых было много беременных самок, и они держались вдали от «Спурифона». Но сейчас перед ними было не стадо, а всего лишь передовой отряд или самостоятельная группа, не более пятнадцати или двадцати голов: несколько гигантских самцов, а остальные – подростки, едва достигавшие сорока футов в длину. По сравнению с приближающимися драконами корчащиеся морские водоросли теперь казались сущей безделицей. Все, кто находился на палубе, едва ли не приплясывали от волнения.
Лавон покрепче стиснул пальцами перила. Он хотел рискнуть ради пользы дела; что ж, вот он, риск. Разъяренный морской дракон мог несколькими могучими ударами сильно повредить даже такое крупное и крепкое судно, как «Спурифон», и даже потопить его. Правда, они редко проявляли враждебность к кораблям, которые не нападали на них первыми, но все же такие случаи известны. А что, если драконы вообразят, что «Спурифон» принадлежит охотникам за драконами? Каждый год воды между Пилиплоком и Островом Сна бороздили новые и новые стада морских драконов. Там разрешалось охотиться на этих животных, и флот охотников за драконами изрядно прореживал их ряды. По крайней мере, эти гиганты могли принадлежать к числу уцелевших – и кто мог знать, какое негодование может кипеть под твердой чешуей? Гарпунеры «Спурифона» заняли свои места, ожидая сигнала капитана.
