Мисс Гретчинг услышала его вскрик и сердито уставилась на нас:
– Так, Поппи и Фрэнк, по всей видимости, закончили читать первую сцену. И раз вы полны энтузиазма, почему бы вам не прочитать по ролям следующую?
Мы застонали в голос.
– Это ты во всем виноват, – прошептала я и нехотя встала, чтобы прочитать роль плаксивой и глупой Джульетты.
По расписанию сегодня было два урока английского, поэтому я перестала делать вид, что мечусь по балкону, лишь когда настало время ланча.
– У тебя получилась очаровательная Джульетта, – сказал Фрэнк, когда я отодвинула стул. – Очень убедительная.
– Помолчи ты. – Я кинула в него ручкой.
К моей досаде он поймал ее.
– Кстати, я заметила, что ты, когда читал монологи Ромео, делал очень много драматических пауз. Представлял себя Леонардо Ди Каприо или кем-то еще?
– Ты просто завидуешь.
И Фрэнк запустил ручку обратно.
Я попыталась ее поймать, но вместо этого отбила, и она закатилась под стол. Поэтому пришлось лезть за ней, осознавая, что моя попа торчит прямо перед носом Фрэнка.
– Тебе? Ты, должно быть, прикалываешься, – наконец схватив ручку, сказала я, выпрямилась и развернулась к двери. – Так, все было, конечно, круто, но я ухожу.
– Пока-пока, Джульетта.
– Заткнись.
Подруги уже сидели в столовой за нашим обычным столиком. Лиззи, положив ногу на ногу, писала что-то в этом проклятом блокноте, который она постоянно носит с собой. Рут любовалась собой в зеркальце – очень стереотипно. А рядом с Амандой сидел Джонно. Они держались за руки, но выглядели зажатыми от страха.
– Поппи! – увидев меня, крикнула Лиззи. – Ни за что не догадаешься! Газета заинтересовалась моей статьей о погибшей рыбе.
– Это круто, – сказала я, потом кинула сумку на стол и выдвинула стул.
Аманда и Джонно улыбнулись, а Рут просто кивнула. Значит, теперь она так будет себя вести?
– Я суперзвезда, – светясь от счастья, сказала Лиззи.
– Лиззи, ты не должна так говорить про себя.
– Плевать! Кто еще меня похвалит? Знаешь, мир журналистики беспощаден. Надо верить в себя.
Я закатила глаза и достала бутерброд с арахисовым маслом. Решимость Лиззи смущала меня. Мне было семнадцать, и я понятия не имела, что делать со своей жизнью. Прежде всего, мне не нравился ни один из профилирующих предметов. К тому же я не очень хорошо с ними справлялась. Мне нравилось читать книги, но лишь те, что скрашивали мой досуг. А еще я ненавидела разбираться в моделях повествования и тому подобном, что нас заставляли делать на уроках английского.
