Все-таки перевел взгляд на Эвелин, она явно в первый миг порывалась отвести глаза, будто стыдясь, что все это время сама на него смотрела. Но сдержалась. И так не хотелось дальше притворяться, вести какие-то игры… Только как не ошибиться в собственных порывах? Как понять: это его разум счел логичным и обоснованным ей верить, или это снова неконтролируемые эмоции диктуют свое?..
— Эвелин, скажи, чего ты хочешь от меня? — произнес он мягко. — Просто прямо и откровенно скажи. Я ведь прекрасно понимаю, что у тебя есть некая конкретная цель, так озвучь ее. Хочется верить, что я в тебе не ошибся, и ты все же чужда лукавства.
Она на миг нахмурилась. Отвернулась и порывисто обняла себя за плечи, словно пыталась закрыться, в который раз отгородится от него за стеной притворства и отчуждения. Почему она кажется эдаким загнанным в ловушку зверьком, который просто вынужден постоянно защищаться?.. Вот какие сомнения ее терзают? А что, если абсолютно те же, что у него: можно ли верить?..
Лишь на мгновение заколебавшись, Эвелин все же снова встретилась с ним взглядом, тихо, но решительно произнесла:
— Я хочу того же, что и все другие избранницы, Эрдан. Я хочу стать твоей женой.
Сказала — а чувство такое, будто с обрыва спрыгнула… За доли секунды успела и пожалеть о собственных словах, и ужаснуться, как же теперь выкручиваться буду!
И ладно я, но мое откровенное высказывание даже невозмутимость Эрдана пробило! Он смотрел на меня так, будто я ему сейчас все его представление о мире поломала, и он теперь вообще не представляет как собственное мироздание восстанавливать. Похоже, ждал от меня чего угодно, но только не подобного…
— Хочешь стать моей женой? — уточнил даже не скептически, а, скорее, будто бы просто подумал вслух, пытаясь уложить в сознании эту фразу.
— Звучит настолько невероятно? — вся моя попытка бравады сдулась как мыльный пузырь. И вместо уверенности в голосе, боюсь, прозвучало с точностью до наоборот. Будто я сама в свои слова верю куда меньше, чем Эрдан.
— Честно? Да, звучит невероятно, — его серые глаза даже потемнели. Словно невесть откуда накатила злость, хотя больше никак он внешне ее не проявлял, говорил совершенно спокойно. — То ты при каждой нашей встрече яро пытаешь мне доказать, что я сто лет тебе не сдался, чуть ли не посылаешь далеко и надолго и всеми силами противостоишь мне. То теперь вдруг ты вздумала стать моей женой. Тебе самой не кажется, что звучит, мягко говоря, странно? Но ведь ты явно не лжешь, это видно… Так ответь, Эвелин, что же вдруг так внезапно изменилось, раз ты вслед за этим столь кардинально изменила и свои взгляды?
