Ту самую, о которой говорил старейшина.
Сидевшая напротив него девушка смущённо теребила конец толстой, соломенного цвета, косы, изредка постреливая ярко голубыми глазами. Вся она была, что называется "в теле", или, говоря более культурным языком, напротив него сидела мечта Кустодиева, прославившегося воспеванием истинно Русской, с его точки зрения, красоты.
– Вот же… – Раздавшийся стук в дверь моментально испарил бывший почти осязаемым образ и Семеров, всё ещё не сумевший выбросить из головы посетившее его наваждение, торопливо закинул в рот кусок бублика, с бесформенной жёлтой кляксой на конце.
Стук повторился и полковник, промочив горло глотком всё ещё бывшим обжигающе горячим чаем, повернулся к двери.
– Да!
– Разрешите, товполник? – В щель приоткрывшейся двери проснулась голова Гайева: – Новичков привёл.
– А что ко мне? – Неодобрительный кивок Семерова не произвёл на бойца из числа ветеранов ровно никакого эффекта.
– Мы в отстойник их и вели, но один попросил встречи с вами. Настоятельно попросил.
– Тяф! – Высунувшаяся снизу двери рыжая остромордая голова повела носом, стрельнула в полковника чёрными бусинками глаз и прежде чем боец успел чертыхнуться, проскочила внутрь комнаты, нацеливая нос на тарелку с бубликами.
– Айка! – Оттолкнув Гайева, тот только хрюкнул, пойманный врасплох, в комнату влетела девушка, одетая в лёгкую куртку и облегающие ладную фигурку, потёртые, местами порванные, джинсы.
– Стой! Айка! – Принялась она гоняться за собакой, ловко укорачивавшейся от её рук и успевавшей обнюхать всё вокруг.
– Извините нас, – появившейся на пороге молодой человек, черты его лица однозначно указывали на близкое родство с девушкой, чуть склонил спину, отвешивая в сторону Семерова неуклюжий поклон.
– Я это, товарищ полковник, – произнёс он ломающимся баском: – Вот что сказать хотел. Вам, – он чуть помялся, подбирая слова: – Я там, в лесу, проповедника вашего видел. Ну, того, кто на плакате изображён.
– Ну видел и видел? Что тут такого? – Смазав кусок бублика маслом он протянул его собаке и та, настороженно косясь на него чёрными глазками, осторожно, прижав острые уши к голове, забрала у него из рук щедрый, по нынешним временам, подарок.
– Проповедник – свободный человек, – посмотрел на парня Семеров: – А что до плакатов, то я не против – хочет он так агитировать за свою веру – так пожалуйста, пока порядок не нарушает.
– Это я всё понимаю, – паренёк покосился на Гайева, старательно делавшего вид, что его здесь нет: – Мне рассказали. О другом я. Двое их было – ваш, и ещё один. В белом. И они дрались.
