Мама за дверь, Даша зовёт:
— Айда семью создавать.
Разденемся и в постель. Лежим, прижавшись животами, внимаем дочери.
— Ты знаешь, — говорю, — хочу примириться с отцом: нехорошо как-то мы расстались.
— Это правильно: в жизни так много напастей, что самим их создавать — просто нелепо. Близкими людьми надо дорожить.
Милая моя Даша, как скоро ты стала мудрой.
Отец откликнулся на моё желание встретиться. Когда мы приехали с Дашей в парк, он уже гулял там со своим маленьким сыном — моим сводным братиком. Ничего малыш, шустрый. Пожал мне руку, взял у Даши сладкий батончик и заявил:
— Лёша холоший.
Бобчинский победно взглянул на меня. Он здорово сдал со дня последней встречи — мешки под глазами, щёки оплыли, руки трясутся и затравленный взгляд.
Пьёт, подумал я.
Даша с малышом пошли на горку, мы присели за столик. Он взял мою ладонь в свои влажные руки.
— Это хорошо, что ты позвонил. Я сам давно мечтал об этой встрече, да всё никак не решался. Ты любишь меня, сын?
Я кивнул:
— Ты мой отец.
— Обещай, что после моей смерти, не оставишь заботами своего брата.
— Ты больно рано собрался.
— Ничего не поздно — дни мои сочтены. Я знаю.
— Перестань выдумывать. Ты как живёшь, средств хватает?
— Не о них речь. Меня отравили.
— Кто?
— Твой дед. О, это страшный человек.
— Дед? Зачем? Чем тебя траванули?
— Радиоактивным изотопом — современный яд шпионов.
— Ты у психиатра давно был?
— Не веришь?
— Не верю.
— Помру, поверишь? Пообещай, что брата не бросишь.
— Обещаю....
По дороге домой, Даша спросила:
— Как он?
— Спился.
— Жалко мальчика — хорошенький.
Дома Билли:
— Создатель, ты — провидец. Именно для космических затей создала Земля сей замечательный остров. Доклад готов — подставляй ладони.
Зашелестел бумагой принтер....
Дашу увезли около полуночи. Мы с мамой долго сидели на кухне за чаем, потом разошлись по своим углам. Но не спалось. Снова сползлись. Переживали молча. Говорили тихо и немногословно. К утру задремал в кресле у телевизора. За открытым окном хлопнула дверь такси, и я проснулся. Пока разлепил глаза, пока привёл в порядок мысли, сообразил, где я и почему, послышался голос Надежды Павловны. Не успел из кресла выбраться, в комнату впорхнула мама:
— Вставай, отец-подлец, дочка у нас, Настенька.
Анастасией звали и мою маму....
Две недели спустя позвонил Костылю:
