В коридоре, на совмещенном аппарате, как обычно в таких случаях всегда и бывает, тихо тренькнуло.
Отец, бухнув кулаком в дверь, спросил:
– Ты что, куда-то звонишь? Не делай этого, Лера! Не делай этого!
В голове же у Леры билась одна мысль и один номер: «02».
Неужели она была готова позвонить в милицию и…
И сказать, что ее родной отец заявился домой весь в крови и угрожает ей, пытаясь ввалиться к ней в комнату? Рассказывая при этом какие-то небылицы, которым ни она сама не верила, ни милиция не поверит.
А что, если это были не небылицы, а чистая правда?
Палец Леры замер около нужных кнопок, и она не решалась никому позвонить, все раздумывая, что же предпринять.
И вдруг зуммер в телефонной трубке пропал.
Лера изумленно уставилась на аппарат, а потом вдруг поняла: наверняка отец отключил все аппараты, которые имелись в их квартире, от центральной телефонной розетки, которая находилась в коридоре.
Дверь комнаты снова дернулась, послышался голос отца:
– Валерия, не делай ничего, о чем бы нам всем пришлось бы потом горько пожалеть. Телефон я отключил, это тебе же во благо. Мне сейчас надо будет отлучиться, но я скоро вернусь. А потом я приготовлю нам чай, и мы на кухне поговорим. Это тебе понятно, дочка?
Лера, зажав в руке молчавшую трубку, ничего не отвечала.
Через несколько минут тихо хлопнула входная дверь, и Лера подошла к двери своей комнаты.
А что, если отец только сделал вид, что ушел, а на самом деле поджидает ее в коридоре?
Нет, ее отец никакой не монстр! И уж точно не убийца! Кто угодно, но только не ее папа!
Но многие из убийц, даже крайне отвратительных и кровожадных, были чьими-то отцами. И наверняка их сыновья и дочери не хотели в этот факт поверить, считая их невиновными, оклеветанными, подставленными и оболганными.
Не зная, что и думать, Лера откинула щеколду. А потом, быстро выдернув из розетки ночник и зажав его в руке (какое-никакое, но все-таки оружие!), двинулась в коридор.
Но никого в коридоре не было. Как не было ни в кабинете отца, ни на кухне, ни в ванной. Он в самом деле куда-то ушел.
Лере бросилось в глаза, что груда окровавленных полотенец из ванны исчезла. А вот запачканный кровью пиджак отца все еще скомканным лежал на стуле.
Как и валялся около дивана окровавленный ярко-изумрудный женский шарфик.
Уставившись на него, девушка ощутила подкатывавшую к горлу тошноту.
Да, никаких сомнений быть не могло: это шарфик Лариски.
* * *
Она должна была что-то предпринять, но только вот что? Не обращаться же, в самом деле, в милицию? И кто вообще мог ей помочь?
