Старик любил хвастаться, что в Сары-Арка нет места, где не ступала бы нога его коня. И действительно, называемые казахом местности одна за другой вставали перед глазами Азымбая.
— Живи в довольстве, прощай! — поблагодарил старик, ослабил повод, шевельнул стременами и поскакал прочь.
Азымбай-эке, предоставив лошади полную свободу, скакал всю дорогу и только в одном кочевье напился кумыса. В Чобар-Айгыре он увидел позади большой белой юрты оседланных лошадей и костры, над которыми вился жидкий дымок. По этим признакам старик догадался, что тут сидят гости, что сварено мясо, и с приветствием вошел в юрту. Хотя он ни с кем не был знаком, его встретили с уважением, усадили рядом с хозяином, угостили лучшими кусками мяса и жирной колбасой. Здесь он выпил еще две чашки кумыса, зарядился насбаем[33], который ему одолжил один из гостей, и, пожелав хозяевам счастья и довольства, поехал дальше. Конь под ним вспотел, от жажды стал облизывать губы, и все же, когда поднялся он на указанный встреченным казахом холм, солнце уже начало клониться к закату. С вершины холма увидел старик джайляу, и это джайляу ему не понравилось: озера нет; оно когда-то было, да высохло, на его месте растет бурая трава, не нужная ни скоту, ни людям. Кругом растительность жидкая, и хотя перекочевали сюда недавно, трава успела пожелтеть.
«В старину люди были куда как сметливы, умели называть вещи такими именами, которые больше всего подходили к их качествам. Это джайляу и впрямь Яман-Чуль»[34], — подумал Азымбай.
Окинув взглядом десяток юрт, стоящих в южном углу котловины, он сразу заметил среди них большую белую юрту.
«Эта юрта Арсланбая», — решил старик.
В пространстве между красной котловиной и юртами, среди привязанных жеребят, женщины, вооруженные ведрами и короками, доят кобылиц.
Старик повернул лошадь вправо и подъехал к юртам с задней стороны. Между двумя юртами молодухи и девушки с распущенными по плечам шелковистыми черными волосами, в маленьких красных каляпушах[35] с песней валяли войлок. Их работой руководила старуха. Тут же крутились парни, перекидывались с женщинами шутками, намеками высказывали желание пойти вечером к одной из них и спрашивали, примет ли гостя избранница.
При виде двухлемешного плуга и косилки, стоящих несколько поодаль, старик столь же удивился, как если бы он увидел в мечети длинноволосого русского попа с крестом на шее. Старик, миновав их, не колеблясь подъехал к белой юрте. Там около оседланной лошади стояло несколько джигитов. Один из них, помоложе, был одет по-дорожному.
