Эти необозримые стада, бурлящие как река, клубящиеся как туча, огорчили старика.
— Ай кодаем ау[26], что убыло бы от тебя, если бы ты дал мне сотую долю этого богатства? Не внял ты моим мольбам, господи! — вздохнул он.
Не доходя до своей бедной, одинокой юрты, старик услыхал женский голос:
— Азым-эке! С рыжей кобылой мы никак не справимся. Поди сюда!
Звала младшая жена бая — тукал. Делать было нечего, старик вернулся и пошел к привязанным жеребятам.
Азым-эке всю свою жизнь имел дело со скотом. Во всей округе он был лучшим оценщиком коней. Считали, что он умеет лечить скот. Если у какого-нибудь бая заболевал любимый конь, приглашали Азым-эке. Когда известные татарские баи Ахмет и Гани или Якушевы скупали на базарах и ярмарках скот, они за большие деньги приглашали Азым-эке производить отбор. Женщины уверяли, что Азым-эке понимает язык животных. Если упрямая, злая молодая кобыла не давала вымени или не подпускала к себе жеребенка, шли за Азым-эке. Вот и теперь тукал рассказала со смехом:
— Работница сказала, что рыжая кобыла не дается доить. Тогда я пошла сама, решив, что если кобыла слушается Азым-эке, почему бы ей не послушаться меня. Но дело не вышло. Помоги, пожалуйста…
Старик не ответил. Он еще не успел рассеять свои горькие думы. Взяв из рук работника корок, он сделал несколько шагов и неожиданно накинул петлю на шею кобыле. Лошадь испуганно шарахнулась, петля затянулась. Азымбай, ласково уговаривая кобылу, приблизился к ней и положил руку на холку. Норовистое животное, захрапев, готово было кинуться прочь, но старик, не обращая на это внимания, продолжал тихонько, ласковым голосом увещевать, гладил по спине, по ребрам и наконец коснулся пальцами вымени, твердого, как камень, от накопившегося за два дня молока. Кобыла завизжала и стала брыкаться.
— Оказывается, есть на свете скотина, не послушная Азым-эке! — усмехнулась тукал.
Старик не торопясь успокоил кобылу, погладил ее по хребту. Но едва он дотронулся до вымени, кобыла снова начала брыкаться.
Женщина стала издеваться над стариком:
— Ай, дед! Эта кобыла лишит тебя твоей пятидесятилетней славы.
Азымбай с удивительным терпением приступил к кобыле в третий раз — и победил. Почувствовав облегчение после первого же нажима на сосцы, кобыла расставила ноги, молоко свободно потекло.
— Теперь любая баба, даже калека, сможет подоить ее, — сказал старик, насмешливо глядя на тукал.
— Сам ты, Азым-эке, хорош, но язык твой иногда брызжет ядом, — ответила тукал.
