Инженер пробежался глазами по оборудованию. Электрощиты. Насосы. Системы очистки воды. Генератор. Электрические тэны. Куча кабелей и труб. Все в отличном состоянии и готово к эксплуатации.
Осталось только дождаться, когда бункер заполнится людьми, и подняться на инструктаж к коменданту. Пока же можно посидеть здесь, в тишине, стараясь не накручивать себя и не думать о том, что произошло в городе, в стране или в мире. Тревога же не просто так.
На смену сирене пришла глухая тишина. Мозг отфильтровывал привычный гул оборудования, оставляя ощущение беззвучия. Седой услышал бы мышку, пробеги она за дальним насосом, и когда по ушам резанул писк интеркома — вздрогнул.
Биологическое заражение? Красный уровень? Здесь? В бункере?! Это невозможно. Седой знал системы вентиляции и очистки воздуха как свои пять пальцев. Невозможно! Но индикатор горел, а противный звук резал уши. А с собой даже костюма защиты от биологической опасности нет.
Седой дернулся к двери. Заблокирована. Инструкции на случай внутренних заражений лаконичные и жесткие: разблокировка возможна, но не сейчас и не с этого пульта.
Непонятно, что за зараза проникла снаружи, но ей было наплевать на бетонные стены бункера и толстые герметичные двери. Воздух медленно наполнялся зеленоватой взвесью, возникающей из ниоткуда. Она не проникала ни через невидимые щели, ни через один из многочисленных трубопроводов. Дымка не поднималась, не опускалась, не двигалась потоком, но при этом неумолимо густела, дразня обоняние кисловатым запахом квашеной капусты.
Смерть не входила в планы инженера. Слишком много он хотел сделать, что не терпело отлагательств на следующую реинкарнацию. Соблазнить секретаршу шефа, съездить в Крым, отметить день рождения в ресторане с кучей друзей и девчонок, соблазнить секретаршу шефа… А, это уже было. Хотя, почему было бы не сделать это во второй раз, если первый будет удачным? И все же на глаза не наворачивались слезы, а душа не сжималась от страха и сожаления. Не так уж и плохо скоропостижно свалить в страну вечной охоты сейчас, когда к жизни тебя еще не привязывают ни горячая любовь к женщине, ни дети, ни ипотека. Родителей жалко. Еще десяток лет, и им потребуется не только любовь сына, но и вполне реальная помощь и забота. И внуки. Да и вообще плохо, когда дети уходят раньше родителей. Но что уж теперь поделаешь? Зараза здесь, рядом, лезет в нос прокисшими щами, ложится мерзким вкусом на язык, даже глаза, кажется, защипало. Или это все–таки слезы? Не стоило вспоминать о маме.
