— Удивительный Федор человек. Я ему иногда завидую. Хотя и врагу такой судьбы не пожелаешь. Мать от него сразу после рождения отказалась. Рос в детском доме. А в этом, сам понимаешь, ничего хорошего. В развитии всегда отставал от сверстников. Да и сейчас его шибко умным не назовешь.
Завидовать отсталому? Кнут было внутренне усмехнулся излишнему человеколюбию Савелия, но в голове тут же всплыла так поразившая его, в свое время, история Фореста Гампа.
— После выпуска из детдома государство облагодетельствовало комнатой в общаге. Вместо положенной квартиры. Так он там и живет. Но, в отличие от остальных детдомовцев, не спился, не скатился в мелкий криминал, а с первых же дней развернул бурную деятельность. Он вообще всегда такой вид имеет, будто только что заключил сделку на миллион. И все время у него какие–то грандиозные планы, проекты, идеи для бизнеса. Перед тем как сюда попасть, работал сварщиком. ИП себе оформил, чтобы договора официально заключать. Название для фирмы придумал пафосное. Но дело особо не пошло, поэтому в церковно–приходскую школу устроился, профессию получить. Так и попал ко мне. И как бы там ни было, а такого аккуратного и ответственного алтарника еще поискать.
Настоятель снова забылся и рассказывал о работниках своей церкви как о живых людях.
— И вот, казалось бы, совсем разные они с Натальей люди. И по интересам, и по возрасту. А поди ж ты, сошлись. И живут счастливо.
«Жили», — подумал Кнут.
— Жили, — поправился отец Савелий.
— Вот за что им такая кара? Все мы грешим, так или иначе. Но немало же людей пришли к Богу через грех, раскаялись и приняли веру. Взять того же Павла. Сторожа нашего. Какой уж из него праведник? Но разве он заслужил в конце жизни обратиться в беса?
История Павла была трагичней двух первых вместе взятых. Опытный инженер, он посвятил работе всю жизнь, не знал ни выходных, ни свободных вечеров. Сидел над расчётами, чертежами, брал шабашки. Уверенно продвигался по карьерной лестнице, пока однажды не обнаружил, что возвращается с работы не в уютное семейное гнездышко, а к практически чужим незнакомым людям.
Жена, вполне еще молодая женщина, устала ждать мужа с работы, без труда нашла мужское внимание на стороне и тут же съехала, без ругани, сложных разговоров о разделе имущества и прочих непременных в таких случаях дрязг.
Уходила бы она грязно, с дикими скандалами и битьем тарелок — Павлу было бы легче. Но жена упорхнула беззаботной бабочкой и видеть ее, счастливую, улыбчивую и довольную новым мужем, было больно и горько. Тот, новый, видимо, давал ей что–то такое, что Павел дать не мог, со всеми своими зарплатами, калымами и долгими рассказами о тупых начальниках, сложных проектах и… да больше и ни о чем.
