Очнулся от хриплого требовательного шепота:
— Кнут… Кнут… ох, больно то как… да проснись же ты… Нашел время спать. Открой рюкзак. В переднем отделении в пакете шприц. Уколи мне. Куда угодно. Да чего ты выбираешь? Коли уже!
Тяжелый требовательный взгляд знахаря подгонял не хуже отцовского. Осенившись привычной мантрой: «Яжмужик!», Кнут всадил иглу даже глубже, чем стоило.
Ясень благодарно вздохнул. Никита пытался заговорить, задать один из сотен терзающих его вопросов, но знахарь не удостаивал ответом. И когда заговорил, был мрачен как туча.
— Похоже, все. Писец пришел к коту Ваське, белый и пушистый.
Никита невольно улыбнулся знакомой шутке, хотя не было похоже, что раненый товарищ веселился.
— Тебе лучше?
Проявление участия оказалось лишним.
— Кто ты вообще такой, что я из–за тебя подыхаю в засраном погребе, а? Зачем я в это ввязался?
Никита не считал, что погреб был засран. Скорее, наоборот. Даже свечи на случай отсутствия электричество были заботливо уложены у входа и сейчас очень даже пригодились. Но возражать не стал.
— Все же было хорошо. Шел себе и шел, без происшествий, радостный, довольный, и на тебе, потянуло на благородство!
Ясень пересыпал слова ядреным матом.
— До стаба уже к вечеру дошел бы. Помылся, наконец, надрался, бабу снял. Выспался. Вот ты сегодня выспался? А я уже неделю сплю по два часа. Жру на ходу, как животное. Дошел почти, а тут ты нарисовался. Ну, вот на кой ты мне был нужен, а?
Вины Никита не чувствовал. Что он сделал? На помощь не звал. Внимание лишнего не привлекал. Даже предупредить хотел об опасности. А то, что опытный боец прозевал нападение сзади, это его собственная вина. Вот только все эти самоуговоры не помогали. Потому что он сидит сейчас здесь, здоровый и невредимый, исключительно благодаря Ясеню. А сам знахарь лежит без движения, со свернутой шеей, и, похоже, уже не верит, что сможет подняться. Как он вообще выжил?
Голос Ясеня смягчился.
— Не проходи мимо, говорили они, помоги свежаку. Улей все видит, говорили, и подарит удачу. Подарил, мать его за ногу. Повезло, дальше некуда.
Почти все произнесенные Ясенем слова были Никите понятны. Но общий смысл фраз ускользал. Как будто речь шла о каком–то другом, незнакомом мире.
— А куда ты шел?
Казалась странной сама мысль о том, что по местным просторам можно передвигаться не на машине.
— В стаб. Там небольшое укрепленное поселение. Торговец и несколько проводников. Хотел… хотя, о чем я говорю. Ты же свежак бестолковый. Ой, вот только не обижайся. Все мы такими были.
