– Не бойтесь, теперь не отберу, – успокоил я ее, и тут же предельно жестко добавил, – утром деньги – вечером стулья.
Зудилина пробуравила меня взглядом, но послушно полезла в портфель, загородив мне обзор клапаном.
Деловито пересчитав купюры, я засунул их в трусы, прижав резинкой.
Зудилина при этом деликатно отвернулась.
Двадцать шестой кабинет нашелся на первом этаже почти в самом конце коридора. Никакой таблички кроме номера он не имел.
Я открыл дверь, пропуская даму. Мы почти синхронно поздоровались с сидящим за одним из двух столов среднего возраста мужчиной с лейтенантскими погонами на серой форменной рубашке, отвлекая того от заполнения бумаг.
– Здраствуйте, – вопросительно уставился он на нас.
– Чапыра, – представился я, – меня в двадцать шестой кабинет на десять часов вызывали.
– Да, да, есть такой, – начал он копаться в лежащих на столе документах, – необычная у вас фамилия, поэтому и запомнил. Вот, нашел.
Он положил перед собой скрепленные скрепкой несколько исписанных листов. Удалось разглядеть схему и протокол, что составлял гаишник.
– А вы кто? – спросил он мою спутницу.
– А я Зудилина, – ответила она.
Он вновь уткнулся в документы.
– А, понял, – произнес он и вновь поднял на нас взгляд. – Гражданка Зудилина, подождите в коридоре, а мы с товарищем пока пообщаемся.
Ольга недовольно поджала губы, но спорить не стала.
– Присаживайтесь, – указал лейтенант мне на стул, когда дама вышла.
– Вызвал я вас, – продолжил он, – чтобы определиться будем ли мы возбуждаться по двести одиннадцатой и передавать дело в следствие.
– Не будем, – ответил я, отметив про себя забавность формулировки.
– То есть машина вас не сбивала? – уточнил лейтенант.
– Нет что вы. Машина врезалась в столб. А я мимо шел и от неожиданности запнулся за бордюр.
– Ничего не понимаю, – лейтенант уткнулся в документы, – напутали они что ли? – он перевел на меня задумчивый взгляд. – Или вы померились с Зудилиной?
– Бордюр и столб, – стоял я на своем.
– Хорошо. Так и запишем, – не стал он спорить.
Оформление отказного материала заняло несколько минут. Зудилина вся извелась, ожидая меня. Я это понял, когда появился на пороге – она впервые искренне обрадовалась при виде меня.
– Ольга Васильевна, а сколько денег вы всего принесли? – спросил я, когда мы спустились с крыльца, – только честно.
– Пять тысяч, – пробурчала она и зачем-то пояснила, – мы с отцом на дачу копим.
Услышав запрошенную мною сумму, я не стал жалеть, что уступил. Все-таки она делала Альберту массаж сердца.
