Несмотря на боль и страх, Сара была в ужасе от того, что услышала.
Адриан поднес нож к лицу пленницы.
– Как у многих каннибалов, у твоего отца развилась непереносимость организмом человеческой плоти. И он умер так же, как грешил. Убивший его анафилактический шок был вызван куском человечины, который я заставил его проглотить.
Сара с трудом подняла голову, потому что в ее легкие больше не поступал воздух.
Адриан слегка приподнял ее, взяв под мышки, чтобы она могла вдохнуть.
– И последнее: мою бабку звали Ярослава.
Сара приоткрыла глаза.
– Да, твой отец принял личность своей жертвы, чтобы попытаться преодолеть чувство вины, – бросил Адриан. – У него хватило наглости продолжать жить после того, как он искалечил жизнь моего отца. Для меня настало время исправить судьбу. Око за око, зуб за зуб. Да свершится святая месть.
Адриан приблизил свой нож.
Саре повезло: сознание покинуло ее.
Адриан закончил вытирать руки квадратным полотенцем, специально положенным для этой цели на деревянную тумбочку, инкрустированную перламутром. Он поправил свой костюм, пригладил волосы и посмотрелся в зеркало. Настроившись, он прошел в гостиную, выходившую на широкую лужайку, обсаженную деревьями, отодвинул бархатную штору, закрывавшую одну из стен. За шторой оказалась дверь лифта, в который он вошел.
На нижнем этаже двери открылись в склепе, освещенном красными лампами. В центре маленького помещения на каменном постаменте стоял стеклянный гроб.
Адриан подошел и посмотрел на лежащего в гробу старика.
– Здравствуй, отец, – почтительно произнес он, кладя ладонь на крышку. – Честь имею объявить тебе, что месть свершилась. Андрей Васильев умер так, как согрешил. Мы наконец исправили свою судьбу.
Адриан с облегчением вздохнул, садясь в обитое кресло рядом с гробом отца.
Явно удовлетворенный, он обводил взглядом стены склепа и задержался на скульптурных барельефах, вырисовывавшихся в свете светильников. Они, на манер серии «Крестный путь», воспроизводящей сцены земных страданий Иисуса Христа, изображали трагедию его отца. Сначала Матвей был совсем младенцем, на руках матери, в скромном домике. Потом следовали сцены ареста семьи милиционерами сталинского режима, депортация на барже, и, наконец, мальчик, плачущий перед обезглавленным и полусъеденным телом матери на острове Назино.
Адриан встал, чтобы погладить рукой барельеф, изображавший продолжение истории Матвея: тому удалось бежать, он работал на шахте, пока наконец не оказался за величественным письменным столом, а у его ног работали другие шахтеры. Далее он просматривал документы и книги, праздновал свадьбу и рождение ребенка. Потом хоронил жену. На двух следующих Матвей держал за плечо хрупкого мальчика, которому отдавал нож, и, наконец, он покоился на смертном ложе. В последней сцене, выполненной явно значительно позже остальных, Адриан стоял, сжимая в одной руке нож, а другую положив на гроб отца.
