На стене за конторкой висели огромные цветные фотографии достопримечательностей острова. Под фотографиями сидела молодая женщина в черном кружевном платье. Она улыбнулась Фоллу и прочитала записку, которую он ей подал.
– Ах, да, вас послали из конторы Кука. Будьте любезны, заполните эту анкету.
Вопросы анкеты были напечатаны на английском, французском и испанском языках. Это для полиции. Заполнив столь знакомые ему графы относительно его возраста, имени и номера паспорта, он украдкой бросил взгляд на холл. Четыре мягких кресла и две пальмы в горшках. Обстановка малообещающая. Сзади виднелась столовая с дюжиной столов, покрытых белыми льняными скатертями. На каждом столе одинокий цветок, совершенно высохший в горячем сухом воздухе. Все выглядело безрадостно и скучно. Паршивенький четырёхразрядный отелишко.
Молодая женщина сняла с доски, висевшей сзади на стене, ключ, привязанный к огромному деревянному, величиной с севильский апельсин, шару. Она подала его носильщику Фолла, сказав при этом на ломаном английском языке:
– Ванны нет.
– Что? – не понял Фолл.
– Я говорю, в номере нет ванны, – более резко повторила женщина. – Комната очень хорошая, но без ванны.
– Что ж, хорошо.
По мраморной лестнице он поднялся вслед за носильщиком на второй этаж. Даже лифта не было. Комната душная и грязная. Фолл поднял штору, вышел на маленький балкончик и взглянул на крыши домов напротив. На одной из крыш какая-то женщина поливала цветы, на другой мальчишка возился в голубятне. Улица была невероятно узкая, Фоллу казалось, что он может перепрыгнуть через нее. Он снова опустил штору и вошел в комнату.
Он устал, чертовски устал. Вот уже в течение четырех месяцев он путешествует по заданию журнала: Америка, Индокитай, Германия, Франция. Ни в одном городе он не прожил целую неделю. Нигде даже не распаковал полностью свои вещи. А теперь одиночество путешествия и Постоянные заботы о выполнении заказа в срок временно остались позади. Он открыл чемодан, достал полную бутылку шотландского виски, распечатал ее и налил себе двойную порцию. Потом снял пиджак, развязал галстук и лег на кровать со стаканом в руке. «Ничего, все будет в порядке. В конце концов, я могу позволить себе выпить один-другой стаканчик», – успокаивал он себя.
Нельзя сказать, что вино мешало его работе. Он никогда не пил накануне съемочных дней. Но несколько лет тому назад он обнаружил, что вино способно залечивать мелкие раны, от которых он страдал, может быть, в гораздо большей степени, чем это могло показаться посторонним. Он вообще очень легко сердился и был чрезвычайно чувствителен к оскорблениям. Работая, он сдерживал себя. Но потом, во время отдыха, из-за безобразного поведения, в которое выливались неумеренные попойки, он наживал себе больше врагов, чем друзей. А вскоре прибавилось еще одно беспокойство. Он понял, что периодические попойки становятся для него необходимостью. Они успокаивали его.
