– Они все о чем-то шепчутся потихоньку, Барней и Чак, – сказала Мэгги. – Что происходит, Изабель, скажи мне?
Мисс Эмми Дэвид закончила укладывать чемодан Изабель.
– Ваш друг, мистер Кохилл, пытался…
– Что пытался? – спросила Мэгги.
– Спросите бедняжку миссис Кеннер, – скромно потупив глазки, ответила мисс Дэвид.
– Он что, приволокнулся за тобой? И это все? – В горле Мэгги заклокотал смех.
– Это совсем не смешно, – сказала мисс Дэвид, закрывая чемодан и поднимаясь с пола. – Вот, пожалуйста, миссис Кеннер, дорогая. Может быть, позвать вам такси?
Изабель взяла в руки чемодан.
– Да, пожалуйста, – сказала она. – А моя сумочка в конторе Барнея. Ты принесешь мне ее, Мэгги?
– Конечно, детка.
Мэгги быстро вернулась с сумочкой в руках и передала ее Изабель. Барней не показывался. На губах мисс Дэвид блуждала неодобрительная улыбка. Она поправила на своей монументальной груди широкую шелковую блузку. Затем на довольно маленьких ножках двинулась к двери и крикнула: «Такси! Такси!»
Мэгги пошла проводить Изабель, в одной руке у которой был чемодан, а в другой сумочка.
– Ну, теперь мы одни, детка. Скажи мне, что нужно Барнею?
– Ничего, – сказала Изабель. – Ничего.
Она сжала пухленькие пальчики Мэгги и поспешила по дорожке, не обращая внимания на горячие похотливые взгляды немца-туриста. За воротами ее ожидала мисс Дэвид, разодетая в пестрые шелка, с фальшивыми драгоценностями, сверкавшими в ярких солнечных лучах, и распространявшая вокруг себя крепкий аромат пачулей.
– Вы такая счастливая, что уезжаете отсюда, моя дорогая, – шептала она. – Ужасные люди! Просто ужасные! Я знаю. О, если бы у меня были деньги, я немедленно улетела бы отсюда. Да, да. Ужасный человек этот Кохилл. Ужасный!
У ворот остановилось такси. Изабель – голова ее кружилась, она была на грани обморока – села в машину.
– Благодарю вас, мисс Дэвид, – сказала она старой мулатке.
– О, мне было очень приятно помочь вам. Очень приятно.
Еще раз сверкнули на солнце яркие шелка и фальшивые драгоценности, и мисс Эмми Дэвид вернулась в дом. Такси тронулось. «Я никогда больше не вернусь в этот дом, – торжественно обещала себе Изабель. – Все кончено с этими людьми, все кончено с этим грязным делом. Я отдам Чаку этот проклятый несессерчик, и все. С этой минуты я сама позабочусь о себе. Только сама».
