Филипп признался, что ничего в этом деле не понимает и ищет команду, чтобы осуществить свою мечту. Он хотел снимать у себя в имении. Ему нужны были несколько актеров, в остальном он планировал занять членов семьи. Я обещал ему рассмотреть его заявку и покинул квартиру, стараясь никого не разбудить.
Я вкратце рассказал обо всем Доминику, и мы принялись читать сценарий.
Реминисценция на стихотворение Бодлера была смутной, а море там появлялось лишь один раз, на восходе солнца. Во всем остальном это смахивало на Пиала. Но без Пиала. Однако другой работы у меня не было, а парень был трогательный. Несколько дней у нас ушло на составление бюджета и затем на то, чтобы урезать его и вместиться в сумму, оставленную в конверте бабушкой.
Снова мы встретились с Филиппом в баре. На этот раз он надел штаны и явился один, без приятелей. Мы продиктовали ему наши условия. Четыре недели съемок, кормежка и размещение для двенадцати членов группы и аванс за две недели. Филипп ошалел от радости. Этот чувак обладал простодушием и добротой, которые делали его трогательным и приятным. Похожим на рыбку-клоуна. Хорошо, что он напал на нас. В киноиндустрии плавают такие акулы, они бы с удовольствием откусили от бабушкиных денег.
Следующая встреча была на Восточном вокзале. Мы с Филиппом уезжали в Безансон готовиться к съемкам. Он расплатился чеком за билеты, и оказалось, что удостоверение личности было у него истрепанным. Он забыл вытащить его из кармана джинсов, и оно успело немного простирнуться в стиральной машине, прежде чем он это заметил.
Из-за испорченного удостоверения личности заскучавший без дела полицейский в штатском отвел нас в участок на проверку. Мы сидели в маленьком зале ожидания вокзального комиссариата. Филипп страшно нервничал, я был совершенно спокоен. Мы ничего не сделали, нам не о чем было волноваться. Но тут Филипп незаметно бросил под скамейку маленький шарик из фольги. Кровь застыла у меня в жилах. Я попал на наркомана, хуже того: на наркодилера.
– Что за фигня? – спросил я, оживая.
– Да так. Немного дерьма, которое осталось от дня рождения, – сказал он почти обычным тоном.
Я был в панике. Я не пил, не курил, никогда в жизни не пробовал наркотиков, и теперь, когда с таким трудом начал свою карьеру, мог получить десять лет за торговлю наркотой. Все криминальные фильмы, которые смотрел в киноклубе, прокрутились в моей голове. Кроме того, я был убежден, что человек, которого я едва знал, лгал мне и что в его шарике был либо кок, либо дурь.
