продавать чипсы! – расстреливал он меня словами.
Я молча сдерживал слезы. Я мог бы ему сказать, что чипсы в «Призюник» не продают, но, скорее всего, он никогда там не был, потому что делал покупки только во «Фло»[42]. Но как так получилось, что они израсходовали столько пленки? И кто именно взялся выполнить такой неадекватный заказ? Он.
Другой продюсер попытался было меня защитить. Невозможно было добраться до склада «Кодака» до закрытия, и Иву это прекрасно известно.
– Проваленное задание – это проваленное задание. На что они будут снимать завтра в Бретани? На извинения? – твердо ответил тот.
Около восьми позвонил Патрик. Ив подошел к телефону. Он объяснил ситуацию и приговорил меня к смерти. Мне оставалось жить всего несколько минут. Но Ив вдруг замолчал. Должно быть, Патрик его разубеждал. Ив повесил трубку и, немного помедлив, наконец произнес:
– В дальнем углу грузовика механик нашел две коробки с пленкой. Ассистент их не заметил.
Меня медленно отпустило. Значит, я еще поживу.
* * *
Через две недели съемки переместились в Париж, и я сложился вчетверо, чтобы угодить моему божеству. Я ел совсем немного, питался исключительно всухомятку и спал по четыре часа. Я не участвовал в больших собраниях, но всегда сидел неподалеку, навострив уши. Потребовались интерьерные съемки в банке. Режиссер-постановщик хотел, чтобы интерьер был достаточно примитивный, немного провинциальный. Мне был известен такой офис, и он мог подойти. В субботу утром я сгонял в Куломье, сделал несколько снимков на поляроиде. И на собрании в понедельник решился подсунуть снимки второму режиссеру, который передал их режиссеру-постановщику.
– А! Это в точности то, что я искал! – воскликнул он.
Режиссера-постановщика звали Клод Фаральдо. У него было изборожденное морщинами лицо и острый взгляд. Под этой бандитской внешностью скрывались определенная элегантность и добрая улыбка. У него была странность: он жил сразу с двумя женщинами, молодой и постарше.
– Кто нашел этот интерьер? – спросил Клод.
Продюсер, добрый товарищ, указал на меня пальцем. Я мгновенно покраснел. Клод задал мне несколько вопросов вначале об интерьере, затем – о моей жизни. Ничего особенного, просто он хотел знать тех, кто его окружал и кто на него работал.
В банк отвезли бумагу, и там приняли наше предложение. Мы собрались снимать в Куломье. Практически у меня дома.
Зеваки сгрудились у заграждений вокруг съемочной площадки. Там стояли все мои бывшие школьные приятели, все, кто смеялся надо мной, когда я уезжал из города. Ну а я был по другую сторону, c бейджем на груди, и страшно этим гордился. Но у меня не было желания отомстить, просто я был рад, что у меня получилось, и большинство из них в тот момент мной гордились. Кроме одного придурка.
