Морис остановил парня, который нес камеру, и прошептал:
– Давай! Снимай!
Но проблема заключалась в том, что звук был выключен, свет погашен, а главный оператор ушел пить кофе, и камеру переносил механик. Ассистент оператора услышал и взял это на себя. Механик камеры поднес ему камеру на плечо, и ассистент оператора установил диафрагму и навел резкость. Ассистент звукорежиссера заметил какую-то активность и предупредил звукорежиссера, чтобы тот на всякий случай записал. У Мориса было радостное лицо, как у ребенка в рождественское утро. Он легонько подтолкнул своего нового оператора, чтобы тот приблизился к актерам, которые не знали, что их снимают. Впрочем, этого не знали не только они, но и фотограф, который увидел то же, что и Морис. Фотограф незаметно приблизился к актерам, загородив их Морису.
– Стоп! – завопил Морис, и все наконец поняли, что мы снимали.
Патрик вбежал в павильон. Бедняга отлучался в туалет.
– Ты хочешь помешать мне снимать мой фильм, да?! – кричал Морис фотографу.
Но тот был здесь старожилом, его не так-то просто было пронять.
– Морис, прекрати. Света не было, а твой главный оператор в баре. Я делаю мою работу, когда ты не делаешь свою, вот и все, – возразил ему бывалый фотограф.
Морис почернел от гнева и принялся проклинать всех и вся.
– Я возвращаюсь к живописи, раз в кино никому не нужен! – простонал он, направляясь к выходу. Патрик поспешал за ним.
Как и следовало ожидать, в тот же вечер съемочная группа была распущена. Это была уже третья. Морис вновь появился на съемочной площадке только через неделю. Поскольку я не был задействован в предыдущем составе, я вошел в этот. Патрик вызывал меня всего два раза в неделю, на большие сцены и ночные съемки, как та, которую мы как раз начали под наземным метро.
На маленькой улочке Морис показал направление, откуда придут актеры, чтобы войти в бар. Главный оператор сказал, что ему потребуется два часа на установку оборудования, так как нужно было осветить чуть ли не всю улицу. Это не было проблемой для Мориса, которому как раз требовалось время, чтобы поработать над тем, как будет двигаться Жерар. Морис увел его в бар. Битых два часа Морис жаловался ему на всех, кроме самого Жерара, его истинного и единственного друга. Он делал все, чтобы его умаслить, смягчить. Так мясник отбивает мясо, чтобы сделать его нежнее. Но у Мориса ничего не вышло. В начале съемок Жерар бросил пить. Он знал Мориса и не испытывал никакого желания в конце съемок пойти вразнос. Морис вскипел. Он не любил, когда ему сопротивлялись.
